— Донесет, обязательно донесет, — поддакнул Домбровский. — Преодолеет свои душевные терзания и донесет. Поскольку он весьма законопослушный гражданин. Как бы хорошо он к вам ни относился, но закон есть закон.
— Плевать на закон, — махнул рукой Гончар, чувствуя, как все тело охватывает приятная легкость. Он так давно не пил спиртного, что мгновенно захмелел. — Фарбер, может быть, и донесет. Но не раньше, чем увидит свою дочь живой и невредимой. А он знает, что без моей помощи никто ему Мелиссу не найдет.
— И все-таки вам надо поберечься, — сказал князь.
— Скорее поберечься надо вам, — возразил Гончар. — Не знаю, кто посоветовал направить отряд в эти места, но этот советчик оказал вам дурную услугу. Здесь идет война. Можно сказать, что вы находитесь за линией фронта. Дюжина белых мужчин, разгуливающих по землям сиу, — это клуб самоубийц. Я мог бы рассказать, чем закончится ваш визит в ущелье, если там и в самом деле живут индейцы. Но не хочется портить аппетит.
Салтыков задумчиво погладил окладистую бороду и ответил:
— Вы разбираетесь в этом лучше меня. Мне приходится вам верить, хотя я не вижу никаких признаков опасности. Но война войной, обед обедом. Лукашка, подавай.
Все тот же расторопный казак принес три миски, наполненные жидкой кашей, в которой плавали куски жареного сала. Степан и не заметил, как его миска оказалась пустой.
— Лихо же вы расправились, — рассмеялся князь и хлопнул в ладоши. — Лукашка, не зевай!
Когда Гончар доел вторую порцию, Салтыков с Домбровским еще не покончили с первой.
— Вот теперь я за вас спокоен, — сказал князь. — Волчий аппетит — признак здоровья.
Немного смущаясь, Степан выскреб хлебом остатки каши.
— Понравилось? — спросил Домбровский. — Мы поставим вас на довольствие. Денежного содержания не будет, но голодным не останетесь. Я серьезно, Такер, присоединяйтесь к нам. Никто не заметит, что в отряде стало на одного казака больше.
— А что дальше? Может, вы и в Россию меня заберете?
— Можем и забрать. Если сами туда попадем, — ответил князь. — Мы не торопимся возвращаться. Меня там никто не ждет.
— А вас? — Гончар заметил змеиную улыбку Домбровского.
— Меня, наоборот, ждут. Ждут очень многие. Только я не горю желанием с ними встречаться.
— Ну а ваши люди? Им-то разве не надоело скитаться по чужим землям?
— Наши люди… — Князь достал из кармана трубку и кисет. — Курите?
— Нет, спасибо, — отказался Гончар, неожиданно ощутив отвращение к табаку.
— Нашим людям не привыкать к чужбине. Думаю, вы не страдаете предрассудками и не испугаетесь, если я скажу, что все мои люди — это каторжники.
— Что?
— Да-да, в России они были осуждены и сосланы на каторгу. Их дальнейшая судьба могла сложиться иначе, но наше правительство надумало выстроить цепь станиц, чтобы связать Сибирь с берегами Великого океана. Где брать людей для этих поселений? Тем ссыльным, что отбыли срок в каторжных работах, вернули гражданские права и обратили в Забайкальское казачье войско. Затем их часть переселили на Амур и Уссури. Я их отобрал после долгого изучения. Они вполне порядочные люди. А что касается их прошлого, то ведь прошлого на самом деле не существует.
— Ну как, подходит вам наша компания? — поинтересовался Домбровский.
— Вполне, — кивнул Гончар. — Жаль, что я не могу остаться с вами.
— Вы же только что собирались в Денвер.
— Мне там нечего делать.
Степан на секунду прикрыл глаза и снова увидел карту. Память сохранила ее во всех подробностях, и теперь он представлял, куда мог направиться Майвис. Между Холмом Смерти и Денвером было только два подходящих места для того, чтобы спрятаться от преследователей — каньоны на южном берегу реки и Черный лес на северном. Но какое направление избрал индеец?
— Я провожу вас до ущелья, — решил он. — Вдруг вам понадобится переводчик? Хотя, честно говоря, лучше бы мы там никого не встретили. В этих местах и белые, и сиу одинаково опасны.
23. ЗА ЛИНИЕЙ ФРОНТА
Он рассчитывал покинуть отряд Салтыкова сразу после обследования ущелья. Ночью в степи можно двигаться быстрее и спокойнее, чем днем, когда палящее солнце давит на плечи, а любое пыльное облачко на горизонте вынуждает останавливаться в тревожном ожидании. Нет, путешествовать по степи надо ночью. Луна освещает путь ровно настолько, чтобы не наткнуться на непроходимые заросли кустарника. К тому же если ты избегаешь дорог, то гораздо надежнее ориентироваться по звездам, чем разглядывать в знойном мареве размытые очертания далеких вершин.
Гончар уже предвкушал удовольствие от ночного перехода, когда заметил на склонах ущелья небольшой табун лошадей. Он поднял руку, и отряд, следовавший за ним по руслу пересохшей речки, остановился.
— Почему встали? — спросил Домбровский, поднося бинокль к глазам.
— Можем поворачивать обратно. Здесь индейцы.
— Почему вы так думаете?
— Только индейцы оставляют своих лошадей пастись так далеко от жилья.
— Но, может быть, это дикие лошади? Отбились, заблудились? Может быть, их сюда пригнали конокрады? Я не вижу никаких признаков индейцев.
— Какие признаки вам нужны? Стрела в спину — устроит?
— Бросьте, Такер, — поморщился Домбровский. — Ну, сами подумайте, о чем я доложу профессору, когда мы вернемся в лагерь? Об этих лошадях? Нет, мне надо хотя бы издали поглядеть на деревню. Если найдем стоянку, направим сюда другой отряд, с переводчиками и солдатами.
— И что тогда будет с деревней? — спросил Гончар.
— Ничего с ней не будет. Индейцы могут что-то знать о похищенной белой девушке. Кстати, вы не допускаете мысли, что она может оказаться как раз в этой самой деревне?
— Я допускаю мысль, что там может оказаться банда, которая не прочь поживиться за наш счет. Что бы вы сделали с тем, кто вторгся в ваш дом?
— Но мы не вторгаемся. Мы только краешком глаза…
— Можем мы хотя бы подойти к лошадям поближе? — спросил князь. — Если убедимся, что они принадлежат индейцам, сразу повернем обратно.
Гончару нечего было возразить на это предложение, казавшееся вполне разумным. "Как тяжело иметь дело с белыми, — подумал он, послав вороного вперед. — Все им надо доказывать. Каждому решению надо дать логичное обоснование. Кто бы им объяснил, что не все можно объяснить? Нет, надо либо избавляться от попутчиков, либо стать их проводником. Решения проводника не обсуждаются. И даже русский князь должен их выполнять, если хочет остаться в живых. Вот только непохоже, чтобы он слишком сильно этого хотел… " Пятнистые лошади встревоженно подняли головы и замерли, глядя на приближающихся всадников.
— Видите? — торжествующе спросил Домбровский, вытянув палец. — Вторая слева! У нее тавро! Две семерки! Его видно даже отсюда!
