— Хорошо, если в полку такой умник найдется. Только сомневаюсь я. Они ведь сначала стреляют, потом спрашивают. Вот подтянут пушечки, разнесут деревню по бревнышку, потом и почитают вашу бумагу. Если она не сгорит. Ну, пошли, Филарет. Чего встал-то?
Решив оставить последнее слово за собой, Степан развернулся, подошел к высоким воротам амбара и попытался сдвинуть бревно, висевшее в скобах на манер засова.
— Погоди, мил человек, — окликнул его старик. — Ты, как я погляжу, из служивых. Стало быть, сам знаешь, что мы тебя могли подстрелить, как зайца. И тебя, и товарищей твоих. Вы живые пока, потому что нам резону нет вас убивать. Уходите и будете жить еще, сколько Богом положено. А не уйдете — закопаем вас за холмом. Рядом с другими, кто нас тревожил.
28. ТОТЕМ ДВУГЛАВОГО ОРЛА
Богатырь Филарет не произнес ни слова, провожая Степана. Молчал и Гончар. Если раньше его и разбирало любопытство — откуда взялись русские крестьяне в Скалистых горах, то теперь он думал только о Милли. Ее здесь нет. Ее надо искать в другом месте. Надо ждать знаков. Обязательно будет какой-то знак, который укажет ему путь.
Они пересекли просторный двор. Теперь Гончару было видно, что от избы к избе тянутся крытые окопы. Кое-где слегка возвышались бугры с пожелтевшей травой, выдавая подземные укрытия. На стенах изб виднелись сколы, давние следы пулевых попаданий. В этой деревне привыкли отражать нападение.
Пройдя через сад, Филарет остановился перед высокой стеной колючего кустарника. Пошарив у корней, он вытянул жердь и поднял ее за один конец. Ветви с длинными шипами раздвинулись, и Филарет кивнул, приглашая Степана к образовавшемуся проходу:
— Прощай. И боле к нам не ходи.
Спустившись по узкой тропке между огородами, Гончар остановился на топком берегу.
Высокие камыши зашуршали, и из них выглянул улыбающийся Домбровский:
— В следующий раз мы будем заключать пари. Князь уже не верил, что вы вернетесь. Я мог выиграть. Обидно, черт возьми.
Берег, казавшийся пустынным, вдруг ожил. Из камышей один за другим показывались казаки.
— Чем закончились ваши переговоры? — спросил князь.
— Они пообещали сохранить нам жизнь, если мы быстро покинем их землю.
— Удивительно добрые люди населяют этот благословенный край, — сказал Домбровский. — Что вам удалось выведать?
— Индейцев здесь не было. Кавалеристы что-то напутали.
— А что за люди в деревне?
— Разные. Четверо русских мужиков, с ними десяток женщин. Видимо, жены и дочери. Да, тетки постарше — явно индейской крови, а девчонки — метиски. Вооружены армейскими "спрингфилдами". Патронов не жалеют. Все дома укреплены. Во дворах — ходы сообщения. Конница к ним не подберется, вся деревня обсажена колючими кустами. В общем, они чувствуют себя вполне уверенно. Будут стоять насмерть. Надо предупредить кавалеристов, чтобы не ввязывались.
— Согласен. — Князь неотрывно глядел на далекие избы. — Молодцы, хорошо обустроились. Говорите, там четверо мужиков? Вы не спросили, откуда они пришли?
— Нет.
— А как давно они тут поселились?
— Не спрашивал. Да и какая разница?
Он вытряхнул гимнастерку и шаровары, развесил одежду на камышах и, осторожно ступая по скользкому илистому дну, вошел в реку. Ему не терпелось поскорее смыть с себя колючий песок. Нырнув, он выплыл на середину реки и перевернулся на спину. Только теперь, отдавшись вялому течению, он ощутил, как велико было напряжение, сковывавшее его до сих пор. За последние сутки он уже несколько раз был готов принять смерть. Но ни индейские томагавки, ни русские пули не освободили его от непосильной тяжести, которая снова давила на сердце.
"Милли, где ты? Как найти тебя? Как загладить мою вину?" Он боялся признаться самому себе в том, что чувствует себя виноватым. Но это же очевидно — во всем виноват только он. "Милли спасла меня от смерти, а я изменил ей с первой попавшейся бабой — и вот наказание. Никогда не думал, что расплата за грехи наступает так быстро".
Когда он выбрался на берег, Салтыков с Домбровским сидели над картой, расстеленной на песке.
— Гадаете, куда повернуть отсюда? — спросил Гончар. — Лучше всего немедленно вернуться в лагерь. Мы и так потеряли слишком много времени с этой деревней.
— Кажется, нам придется здесь задержаться, — сказал князь.
— Хотите пополнить припасы? Не думаю, что вам дадут здесь даже глоток воды.
— Хочу проверить одну идею, — задумчиво произнес Салтыков. — Идея фантастическая, но кто знает… Россия сто лет потратила на освоение Америки, но лишилась всего буквально за два-три года. Стоило проиграть Крымскую войну, как все пошло прахом. Когда стало ясно, что в Петербурге решили прикрыть Русско-Американскую компанию, несколько групп изыскателей были направлены с побережья в глубь континента.
— Зачем?
— Все рассчитывали, что молодой государь переменит свои настроения, и русские смогут вернуться в Америку. Вернуться под новой маркой и занять те земли, которые еще не будут освоены ни мексиканцами, ни Штатами. Так вот, из пяти изыскательских партий в Форт-Росс возвратились только две. Они обнаружили непроходимые горы, за которыми лежали земли, непригодные для жизни. Что стало с тремя другими группами, неизвестно. Прошло почти двадцать лет… И вдруг мы встречаем здесь русских людей. Не ветром же их сюда занесло! Надо поговорить с ними.
— Князь, да поглядите вы на карту, — сказал Домбровский. — Как далеко могли зайти разведчики? На сто миль? На двести? От Тихого океана до Скалистых гор — тысяча миль гор и пустынь. Гончар, что вы скажете?
— Если вы хотите поближе познакомиться с местными, то останьтесь тут на пару дней. Они присмотрятся к вам, попривыкнут. Может, они и захотят говорить с вами на другие темы, кроме неприкосновенности своих границ.
— В этом есть смысл, — кивнул Салтыков.
— Оставайтесь, а я поеду дальше.
— В таком случае, — сказал Домбровский, — у вас будут отличные попутчики. Полюбуйтесь.
Гончар оглянулся и увидел, что на другом берегу реки над холмом клубится густая пыль. Вот из-за гребня показались первые флажки на кончиках пик, за ними выросли фигуры всадников. Длинная колонна извивалась, как змея, переваливая через холм. За конниками пылили фургоны, а дальше, заметно отстав, упряжки мулов тянули три орудия. Передовой отряд уже выстроился цепью на берегу, а из-за холма выползали все новые и новые всадники и повозки.
— А вот и кавалерия. — Князь опустил бинокль. — Надеюсь, полковник Морган не собирается переправляться вплавь.
— Плохо вы знаете полковника! — Домбровский восхищенно поцокал языком. — Эх, молодец! Хоть бы на секунду остановился!
Всадник на пегой лошади с ходу направился в воду, подняв брызги. За ним последовали трое, все же остальные растягивались вдоль берега цепью, спешиваясь и изготавливая винтовки к стрельбе.
