- Что нам эти полчаса? - Орлов пожал плечами. - По мне, чем скорее, тем лучше.
- Нам бы с судового хода подальше уйти. Чтобы не мешал никто.
- Но ведь тогда никто и не поможет.
Беренс внимательно оглядел тлеющий кончик сигары.
- Всегда поражался, как хитро сплетаются табачные листы. Кажется, простой рулон. А вот в разрезе - такие узоры невероятные. Говорите, никто не поможет? А когда это нам кто-нибудь помогал? Вот вам, лично вам, Павел Григорьевич, часто приходили на помощь?
- На войне или в жизни?
- Да хоть и на войне, где, казалось бы, «плечом к плечу», «душу за други своя» и так далее! Разве не было такого, что вы ввязывались в бой, рассчитывая на поддержку соседей, а те проволынили, замешкались, или приказа не получили, и смотрели со стороны, как ваша рота гибнет?
- Я ротой не командовал. Но~ - Орлов нехотя согласился: - Да, сплошь и рядом видел такое. Зато вспомните, как там, в нашей бухточке, у сожженного причала. Помните те две шлюпки с пулеметами? Если б вы тогда не помогли парой хороших выстрелов, все могло сложиться иначе.
- Я не помогал вам, стреляя по тем бедолагам-пулеметчикам. Я шкуру свою спасал, - с улыбкой ответил Беренс. - Просто в тот раз у нас была общая шкура. Общая задача, если такое выражение вам больше нравится. Но почему кто-то чужой должен нам помогать? Мы не вправе на это рассчитывать. Забудьте о соседях и друзьях, когда выходите в море. Рассчитывайте только на себя. Никто вас не спасет, если сами не спасетесь.
Он поглядел из-под ладони за корму. Белая шлюпка была едва заметна, порой мелькая между зелеными валами волн. А дальше, на горизонте, лихо сбрасывая вбок хлопья дыма, рассекал волну черный пароход с блестящими на солнце орудиями.
«Никто нас не спасет, - мысленно повторил Орлов. - Осталось выбрать, что лучше - утонуть или быть повешенным».
Ни на войне, ни в рейнджерские годы он не испытывал такой обреченности. Болтаться посреди моря на утлой посудине и ждать, пока тебя потопят, расстреляв из дальнобойных пушек? - вот же бесславная кончина! Сколько раз судьба давала ему возможность погибнуть красиво и с пользой для дела. Так нет же, уцелел. Для того чтобы пойти на корм акулам Карибского моря?
Он понимал, что от погони не уйти. Он не верил в артиллерийские таланты Оконечникова. И не мог ничего предпринять. Все его воинские навыки оказались бесполезны. Море - это тебе не балканские горы и даже не солончаки Техаса. Здесь негде устроить засаду. Не окопаешься, чтобы встретить противника. Не убежать, не отбиться. Что остается? Помыться, надеть чистое исподнее, помолиться да занять свое место по боевому расчету.
27
Первые несколько снарядов падали, вздымая фонтаны брызг, далеко позади «Ориона».
- Недолет пять кабельтовых, - заявил Оконечников и презрительно сплюнул за борт. - Ну и пушкари. С печалью я гляжу на нонешнее племя.
- Пристреляются еще, вот погоди, - угрюмо ответил ему один из матросов.
- Пристреляться и мы можем. - Оконечников повернулся к Орлову: - Прикажете открыть огонь?
- Давай на пробу, болванкой.
Орудие было наведено, что называется, «на глазок». И возвышение, и объем заряда были подобраны по наитию. Оконечников перекрестился и потянул за спусковую петлю. От грохота все аж присели, невольно схватившись за уши. Едкий газ заставил глаза слезиться, но Орлову показалось, что он все же разглядел всплеск снаряда, упавшего много правее цели, и тоже с большим недолетом.
- Поднимем траекторию, ваше благородие?
- А смысл? Дистанция сама собой сокращается. Возьми левее да заряжай фугас.
Сквозь рокот машины и шум моря набежал пронзительный свист, и новый фонтан вырос уже гораздо ближе к «Ориону».
- Как они шустро заряжают-то, - проворчал Оконечников, завинчивая в снаряд трубку взрывателя.
Он едва успел захлопнуть замок, как еще один взрыв взметнул воду к небесам, да так близко, что брызги долетели до палубы.
- Кажись, пристрелялись, - сказал кто-то из матросов. - А ты печалился.
Ответный выстрел пришелся левее цели, но на этот раз и фонтан был помощнее, и вскинулся он поближе к пароходу.
Ободренный относительным успехом, Орлов скомандовал:
- Вот так и бейте, братцы! Сейчас они сами под наши фугасы~
Свист снаряда и взрыв оборвали его слова. Горячий воздух хлестнул по лицу, и тут же потоки воды обрушились на корму.
«Вот почему у них сначала стреляла только одна пушка, - подумал Орлов. - Пристрелялась, передала данные остальным. Теперь нам придется туго. Неужели Шпаковский не понимает, что надо изменить курс? Да, но тогда и наш прицел собьется~»
Новый взрыв прогремел у него за спиной. Перелет. Палубу затянуло черным дымом.
Оконечников кричал, подгоняя матросов, подающих снаряды. Пушка грохотала, но ее выстрелы, как казалось Орлову, звучали и тише, и безобиднее, чем взрывы вражеских снарядов. Он перестал следить за попаданиями, потому что уже не мог ничего разглядеть за дымом.
- Все! - прокричал Оконечников. - Конец припасу! Остались только снаряды для малых пушек! Отстрелялись, братцы!
Орлов устал так, словно не орудие, а он сам швырял в противника тяжеленными снарядами. Не обращая внимания на разрывы, он прошел между снующими матросами и поднялся на мостик.
- Вести огонь больше нет возможности, - доложил он, почти не слыша себя. - Не имею снарядов.
- Уводите своих в укрытие, - приказал Шпаковский. - Нечего им под осколками бегать. Еще будет работа для вас, отдыхайте пока.
Его голос доносился словно сквозь толстый войлок, и Орлов не сразу разобрал ответ командира. Когда же разобрал, то не поверил ушам. Отдыхать?
Это слово прозвучало настолько неуместно, что Орлов возмутился. Однако вспышка эмоций пошла на пользу - она встряхнула его. Он будто выбрался на свет из темного погреба. Ему стали слышны крики на палубе, и он только сейчас заметил, что «Орион» объят дымом.
- У нас пожар?
- Бьют, канальи, разрывными снарядами, от осколков загорелись такелажные ящики на баке, - спокойно ответил Шпаковский и похлопал по плечу рулевого: - Лево руля, братец. Круче, круче, до упора.
- Разрешите отправить комендоров на тушение пожара? - спросил Орлов.
- Разве это пожар? Задымление изрядное, но оно нам, пожалуй, на руку. Отдыхайте, Павел Григорьевич, и лишних людей уберите в машинное, там сейчас самое безопасное место. Сами же будьте готовы к стрельбе из бортовых пушек и пулеметов. - Шпаковский перекрестился по-католически, ладонью. - Боюсь сглазить, но лайба наша демонстрирует чудеса управляемости. Такой циркуляции
[16]
я не наблюдал даже у миноносцев!
