– Твоя жена, негодяй! – заорала Ольга и, со всего размаху
влепив мужу пощечину, вылетела во двор на снег в одних домашних тапочках.
– Заинька, погоди! – взвыли Маня с Дениской и кинулись за
ней.
Кеша удивленно покрутил пальцем у виска.
– Говорил ведь: не затевай ремонт, не делай глупостей!
Пожалуйста, результат – капитально съехавшая крыша.
Я молча протянула ему свидетельство. Аркадий открыл книжечку
и хмыкнул:
– Бред. У меня в свое время утащили сумку, а там лежал
паспорт. Пусть лучше дама скажет: это я с ней расписываться ходил, ну?
– Нет, – затрясла головой Нюся, – мой пониже ростом будет,
потолще, волосы прямые, да и вообще лицо другое… Нет, не он… А где Аркадий,
позовите его!
Тут распахнулась дверь, и Зайка вплыла в холл, словно
вдовствующая королева.
– Малыш, – кинулся к ней Кешка.
– Не надо, – царственным жестом остановила его Ольга, – не
оправдывайтесь, господин Воронцов Аркадий Константинович. Я, безусловно, тут же
покину ваш дом, только детей возьму…
– Зая! – простонали Маня и Денька.
– Это он?! – вскрикнула Нюся, бледнея на глазах. – Он, он?
– Да, – подтвердила Ольга, – он. Между прочим, на мне успел
жениться раньше. Разрешите представиться – мадам Воронцова-старшая.
Не говоря ни слова, Нюся рухнула на пол.
– Надо вызвать «Скорую помощь»! – завопила Маня.
– Ой, прекрати! – вступила в разговор Ксюша и схватила
девушку за вялую руку. – Принесите нашатырный спирт.
Дети с топотом понеслись по лестнице, собаки с лаем за ними.
Хорошо, что у нас нет соседей.
Через час установился относительный порядок. Слегка порозовевшая
Нюся с благодарностью взглянула на принесенный – почему-то на сей раз горячий –
чай. Очевидно, Ирка по недоразумению подогрела чайник. Обычно она подает нам
тепловатую водичку. Аркадий с виноватым видом сидел возле Ольги. На всякий
случай Зайка крепко держала его руку. Оксанка пристроилась у окна и закурила.
Мои дети отрицательно относятся к «дымоглотству», но своей обожаемой Ксюше,
конечно же, ничего не сказали. Вместе со всеми с радостным видом уселись Маня и
Дениска. Вся собачья стая разлеглась на ковре, бросая косые взгляды на печенье
и вожделенно вздыхая. Я попробовала изобразить строгую родительницу:
– Маша, скоро полночь! Завтра рано вставать!
Но Машка сделала вид, что не слышит, и спросила у гостьи:
– А где ты познакомилась с мужем?
Аркадий нервно вздрогнул. Нюся тихим голосом принялась
рассказывать не слишком оригинальную историю.
Всю свою двадцатилетнюю жизнь она прожила в Верми. Ездить
дальше было незачем, да и не на что. Родителей Нюся не помнила, об их судьбе
воспитывавшая ее бабушка говорила весьма расплывчато. Да и причина смерти
каждый раз называлась новая: то они погибали в авиакатастрофе, то разбивались
на машине. Но Нюся особо и не интересовалась судьбой мужчины и женщины, давших
ей жизнь. У всех соседей и приятелей был некомплект – у кого отсутствовал
папаша, у кого мамаша. Нюсе еще повезло. Ее воспитывала бабуля, дама редкого
образования и безукоризненного поведения – учительница музыки. В доме, где все
жильцы днем работали на чугунолитейном комбинате, а вечером пили горькую,
Екатерина Ивановна выделялась интеллигентностью и кротостью нрава. Преподавала
она в музыкальной школе, имела довольно широкий круг частных учеников. Даже
когда школа закрылась, а комбинат перестал платить рабочим зарплату, Екатерина
Ивановна не растеряла учеников. Просто они стали другими. Скромно одетых
девочек и мальчиков с нотными папками в руках сменили нарядные дети, которых
привозили на урок в «Мерседесах» и «БМВ». Ноты за ними носили шоферы и
охранники. Екатерина Ивановна старательно учила «новых вермяков», и им с Нюсей
хватало на хлеб, масло и сыр.
Бабушка строго воспитывала Аню. К девятнадцати годам девушка
была студенткой третьего курса университета, но видела мир исключительно сквозь
розовые очки. Анечка не замечала ничего плохого, во всех людях видела только
положительные стороны и, замирая, ждала появления принца. А вокруг, как назло,
крутились совсем другие кавалеры – наглые, развязные, пьющие, поэтому после
занятий Нюша прямиком бежала домой.
– Ты так никогда не выйдешь замуж, – смеялись подруги.
– Судьба и за печкой найдет, – рассудительно отвечала
Анечка.
Беды посыпались словно из рога изобилия в январе этого года.
Сначала умерла бабуля. Похоронив Екатерину Ивановну, Нюся по-прежнему беззаботно
лазила в коробочку, где старушка держала деньги. В марте коробочка опустела.
Как отличница, Нюся получала повышенную стипендию – целых 120 рублей. То, что
прожить на эту сумму невозможно, стало ясно сразу. И в апреле Анечка оказалась
под угрозой голодной смерти. Продав все, что можно, и кое-как перебившись до
июля, Нюся решила сдать одну из трех своих комнат. Дала объявление в местную
газету, и через десять дней пришел предполагаемый жилец.
Как только Нюся открыла дверь, она сразу поняла, что судьба
и впрямь нашла ее за печкой. На пороге стоял принц из ее девичьих грез.
Сговорились быстро, квартирант внес задаток и в тот же день
переехал. Вел он себя безупречно: не пил, не курил, покупал продукты, приносил
цветы и осыпал девушку комплиментами. Наивная Нюсенька приняла такое поведение
за глубокую, искреннюю любовь и стала поджидать объяснения. И не напрасно.
Через неделю Аркадий явился с огромным букетом и буквально встал на колени.
– Дорогая, – проникновенно сказал он, – я много лет искал
свою половину и уже отчаялся, как вдруг встретил тебя. Твоя необычная красота…
Женщины любят ушами, и Нюсенька не оказалась исключением.
Предложение руки и сердца было принято. Жених быстренько устроил
бракосочетание, и почти целый месяц Анечка порхала на крыльях счастья. Она даже
бросила ходить на занятия, чтобы целый день быть около мужа, готовить ему
шанежки и пироги с черемухой, гладить его рубашки.
Единственная тень набежала только один раз, когда на ее
просьбу позвать подружек, чтобы отметить свадьбу, Аркадий резко сказал:
– Значит, я уже надоел тебе…
– Что за ерунда, – ответила Нюсенька, – просто так принято.
– Мы будем только вдвоем, – мечтательно протянул Аркадий, –
никому пока не говори о свадьбе, девки злые, еще сглазят счастье.
