– Тебе не кажется, – пробормотала Зайка, – что эта
пронырливая девица и впрямь решила, что она госпожа Воронцова?
– Не обращай внимания, – попыталась я урезонить Ольгу.
– Ах, так! – возмутилась невестка. – Конечно, сыночка
защищаешь. Между прочим, я могу уехать! Если я тебя не устраиваю, получишь Нюсю
в родственницы!
И она выскочила за дверь, так шарахнув ею, что в окнах
задребезжали стекла.
– Эх, молодежь, – вздохнул Семен Андреевич, – из-за чего
переругались! Тьфу!
– Действительно, – пробормотала пристыженная Маня, –
нехорошо вышло. Пойду прощения просить…
Я отправилась в спальню. Нет, надо как можно скорей
отправлять Нюсю домой. Вот только разберусь с Фоминой!
Вскрыть тоненький кейс оказалось невозможно. Я провозилась
неимоверно долго и в конце концов признала свое поражение. Ну не знаю, как
поступить! В доме стояла тишина. Наконец-то все угомонились, не кричат, не
ругаются… А мне, как назло, страшно хочется есть. Стараясь не шуметь, я
спустилась в кухню и обнаружила там мирно пьющих чай Жору и Катю.
– Не спится, – покраснела кухарка.
– Мне тоже, – призналась я и спросила: – У нас есть
инструменты? Ну там стамески, долото, молоток…
– А как же, – успокоил Жора, – целый арсенал, только зачем
вам?
– Закрыла портфель с документами и забыла, какой код
поставила, хочу сломать замок…
– Давайте погляжу, – предложил парень.
В спальне он повертел «дипломат».
– Хорошая вещица, жаль портить. Есть карточка?
– Что? – не поняла я.
– Ну, кредитка или телефонная?
Я протянула пластиковый прямоугольник «Лионский кредит».
Жора всунул твердый плоский кусочек в узенькую щелку возле замка, как-то быстро
дернул рукой. Раздался тихий щелчок.
– Прошу, – ухмыльнулся Жора, – вход открыт.
– Ловко, – пробормотала я, разглядывая то, чего раньше не
замечала: следы от плохо сведенной татуировки на его безымянном пальце.
Вероятнее всего, там был наколот перстень, подтверждавший
ходку в зону. Жора перехватил мой взгляд и моментально сообщил:
– По глупости было, в малолетке сидел. Вы не волнуйтесь, это
мы с пацанами спьяну в будку сапожника влезли. И не украли ничего толком –
гуталин да тряпки. Только у родителей моих еще пятеро по лавкам сидели, вот и
запихнули меня в спец. ПТУ, чтоб избавиться. А перстенек я из дури наколол,
выпендриться хотел. Я с тех пор ни-ни, веду абсолютно трезвый и честный образ
жизни. Насмотрелся в спецухе на тюремные порядки, на всю жизнь урок.
Однако навыков взлома не потерял! Господи, надеюсь, что
Семен Андреевич не серийный убийца.
Выпроводив помощника за дверь, я заперлась на задвижку и
подняла крышку. Внутри лежала всего-то лишь одна-одинешенька беленькая папочка.
Самая обычная, с тряпочными завязками и надписью «Дело». Несколько листочков
были исписаны мелким убористым почерком. Тут же нашелся список из двадцати
фамилий. Против каждой адрес и телефон. Возле имен крестики – восемь черных,
остальные красные. Сверху на одном листочке стояло: «Отчет». Я принялась читать
аккуратные, написанные прямо-таки каллиграфическим почерком строчки.
Когда наконец я сумела оторваться от захватывающего
материала, голова у меня гудела, как пивной котел. Мысли переплелись в тугой
клубок. И я без конца повторяла про себя: «Какая я идиотка! Так фатально
ошибиться!»
Глава 18
Ошибка произошла в самом начале моих поисков. Покойная
Леночка, секретарша Маркова, сказала, что Игорь по просьбе Надежды Фоминой
занимался делом Константина Яковлевича Точилина. А на самом деле его нанял
Точилин для слежки за Фоминой. То ли Леночка недопоняла, то ли Игорь специально
дезинформировал девушку. Свекор хотел знать всю подноготную своей невестки.
Скорее всего он заподозрил женщину в неблаговидных поступках. Игорь блестяще
справился с задачей.
Наденька Фомина родилась в неполной семье. Отца у нее не
было. Вернее, как биологическая единица он где-то существовал, но девушка
никогда его не видела. Более того, мать постаралась, чтобы у дочери не осталось
никакой памяти об отце. Отчество и фамилию девочка получила от деда. Любящая
мама во всем потакала Наденьке, и, пока был жив дедушка, полковник в отставке,
они не нуждались. Пенсии бывшего военного вкупе с мамочкиной зарплатой хватало
на все. Покупали продукты на рынке и каждый год ездили по льготным путевкам в
Крым, в санаторий. Худо стало, когда дедушка умер. Пришлось затянуть пояса.
– Ничего, доченька, – утешала Наденьку мать, – вот поступишь
в университет, выучишься, человеком станешь.
Но их мечтам не было суждено исполниться. На первом же вступительном
экзамене Надюша получила двойку за сочинение. Пришлось распроститься с мечтой
об университетском образовании и нести документы в малопрестижный Пищевой
институт.
За пять лет, проведенных в вузе, Надя не приобрела
практически никаких знаний, зато успела два раза выйти замуж, и оба раза крайне
неудачно. Браки длились меньше чем по полгода, хотя и заключались по глубокой и
страстной любви. Мамочка только плакала по ночам в подушку, сокрушаясь о
дочуркином невезении.
После учебы Надюшу распределили в НИИ питания, и потекли
годы унылой, неинтересной работы. Кавалеры появлялись часто, но замуж не звали.
Из хорошенькой белокурой девушки Надежда постепенно превращалась в толстеющую
разочарованную тетку. Умерла мама. В пустой квартире стало совсем одиноко,
иногда за выходные дни Надежда не произносила вслух ни слова. Комнаты
постепенно приходили в запустение: не для кого было убирать, некому готовить…
И все же Надюша решила еще раз испытать судьбу. Купила
путевку в санаторий на берегу моря и назад вернулась с женихом – Яковом
Точилиным. Их знакомство было изначально построено на лжи. Фомина была старше
будущего мужа на двенадцать лет, но призналась только в двухгодичной разнице в
возрасте.
Наивный Яша не заподозрил ничего дурного. У него не было
опыта общения с женщинами, тем более с такими хитрыми и активными, как его
невеста. «Забыла» новобрачная и о двух предыдущих супругах. Яков искренне
считал себя первым. Нехитрая операция по восстановлению девственности освоена
гинекологами в совершенстве, и муж получил в первую брачную ночь все
необходимые доказательства «честности» – кровавое пятно на простыне и рыдающую
любимую.
