– Нет, – покачал головой Греков, – не припомню. Где мы с
вами встречались?
– Кабанов Григорий Ефимович, – сообщил мужик, – следователь,
вел дело Вадима.
Иван Александрович инстинктивно отшатнулся.
– Понимаю, – грустно сказал Кабанов, – уж извините, не
удержался, очень захотелось с вами поздороваться. Вчера по телевизору
показывали фильм «Степан Разин», я просто в восторг пришел, даже плакал в
конце…
Роль беспутного атамана была одной из самых любимых и у
Грекова. К тому же он, как все артисты, обожал комплименты и похвалы, принимая
словеса за чистую монету. Наивное почтение, выказанное Кабановым, растопило его
сердце, и Греков пробормотал, показывая на Дом актера:
– Пойдемте кофейку глотнем, раз встретились.
Григорий Ефимович тут же согласился, и они сели в самом
дальнем углу ресторана. После фирменной вырезки с грибами и хорошего вина
Кабанова чуть-чуть развезло, и он вздохнул:
– Жаль Вадима, нелепая смерть…
Греков возмущенно заметил:
– Это вы его в тюрьму посадили.
– Верно, – согласился Кабанов, – только потом у меня
возникли сильные сомнения в виновности вашего сына, я даже хотел подать рапорт
начальству…
Иван Александрович от неожиданности опрокинул бокал с
красным вином. Темная лужа потекла между тарелками. Подбежавший официант ловко
сменил запачканную скатерть.
– Я, может быть, и отпустил бы его с самого начала под
подписку о невыезде, да одна свидетельница дала совершенно убийственные
показания. Извините за невольный каламбур.
Женщина рассказала, будто у них с Вадимом были интимные
отношения. Художник хотел развестись с женой и связать себя браком с
любовницей. Но Зинаида отказывалась дать развод и пригрозила Ваде, что выгонит
его из квартиры. Да еще Зинка оказалась беременной невесть от кого, нагло
заявив законному супругу: ничего не докажешь, на тебя запишу. Тогда Вадим, по
словам свидетельницы, обезумев, убил жену…
Свидетельница говорила уверенно, не путаясь, не таясь,
демонстрируя полное желание сотрудничать с органами.
– Не хочу, чтобы меня, не дай бог, заподозрили в соучастии,
– сообщила дама, – только поэтому и откровенничаю.
Свидетельница утверждала, будто просила Вадима просто уйти
от Зинаиды к родителям. Но тот как с цепи сорвался:
– Оставить этой хабалке все? Превратиться в нищего? Никогда!
В день убийства он позвонил любовнице и попросил:
– Если кто станет спрашивать, говори: все время провели
вместе.
– Зачем? – удивилась женщина.
– Сегодня наконец избавимся от Зинки, – ответил любимый.
Естественно, после таких показаний Кабанов моментально
затребовал ордер на арест. Потом следователь пытался расколоть Вадима, но тот
упорно открещивался от всего. Тогда Григорий Ефимович вынул козырную карту –
устроил очную ставку своего подследственного и говорливой любовницы. Вадим
пришел в ярость и с кулаками кинулся на свидетельницу. Конвой с трудом скрутил
мужика.
– Убью тебя, стерва, врунья, негодяйка! – вопил потерявший
разум Вадя.
Женщина только усмехнулась:
– Правда-то глаза колет, убийца!
Вадим плюнул ей в лицо. Конвойные поволокли его по коридору.
Было девять утра.
Но почему-то именно после этой сцены в душе следователя
зашевелились подозрения. Каждому опытному сотруднику МВД знакомо подобное
чувство – вроде все доказательства в пользу только одной версии, а душа
протестует.
Григорий Ефимович принялся листать дело и наткнулся на
странные обстоятельства. Зина погибла из-за фена, который оказался в воде,
когда она принимала ванну. Но при обыске в шкафчике нашли еще один прибор для
сушки волос, довольно старый. В гребенке застряло несколько волосков с головы
погибшей – значит, она пользовалась им не так давно. Волосы были рыжие, а Зина,
желая привлечь внимание мужа, покрасилась незадолго до смерти в цвет «бешеной
морковки». Фен-убийца был совершенно новым. Зачем было покупать второй? Хотя
многие женщины обожают бегать по магазинам и приобретать ненужные вещи…
Григорий Ефимович узнал через завод-изготовитель, в каком
универмаге продавался фен, поговорил с продавцами и с изумлением выяснил, что
вещицу купила женщина, похожая на ту самую любовницу, давшую жуткие показания.
Кабанов решил изменить Ваде меру пресечения, но не успел.
Мужчина покончил с собой. В вещах самоубийцы нашли записку: «Я не виновен, Зину
не убивал. Ищите убийцу. Я-то знаю, кто та дрянь, которая засадила меня в тюрьму.
Не хочу жить. Прощайте».
Григорий Ефимович кинулся к начальству. Но в просторных
личных кабинетах бытовало иное мнение. Молодой полковник похлопал Кабанова по
плечу:
– Ну к чему такая прыть? Покупка фена ничего не доказывает.
Ты уверен, что она приобрела именно этот прибор?
Кабанов покачал головой.
– Нет, но покупала она такой точно фен в день убийства Зины.
И потом предсмертная записка… По моему опыту, в таких случаях редко лгут…
– А по-моему, – ухмыльнулся полковник, – сколько угодно, лишь
бы отмыться, а фен… Доказательств маловато, честно говоря, вообще никаких… У
тебя сколько сейчас дел в производстве?
– Двенадцать, – уточнил Кабанов.
– Вот и работай, – напутствовал начальник, – а этому делу,
слава богу, конец пришел. Главный подозреваемый мертв, сдавай папки в архив.
Баба с возу – кобыле легче. Да, тебе сколько до пенсии осталось?
С тяжелым сердцем Григорий Ефимович оттащил дело в
хранилище.
Иван Александрович молча выслушал следователя и
поинтересовался:
– Как зовут женщину?
Кабанов покачал головой.
– Не хочу говорить, вполне мог ошибаться, а вы еще
что-нибудь предпримете.
Греков не настаивал. Заказал еще коньяк и кофе, потом ликер
и пирожные, потом коньяк, следом выпили шампанское за встречу… В общем, когда
Иван Александрович вновь поинтересовался личностью предполагаемой убийцы,
Григорий Ефимович слегка заплетающимся языком произнес:
– Иветта Воротникова.
