Регина Казимировна сложила пустые тарелки и встала из-за канцелярского стола.
— Пора мыть посуду. Кому чай, кому кофе?
— Мы еще коньяк не допили, — сказал Добросклонов, разливая по пластиковым стаканчикам. — Давай, Дим, выпьем за то, чтоб я быстрее вернулся.
Шаги Регины затихли в длинном коридоре. Зашумела вода в трубах, звякнула вилка, упавшая в мойку.
— Почему ты до сих пор не нашел денег? — негромко спросил Вадим.
— Меня не выпускали. Им нужен залог. Регина не годится, она просто бухгалтер.
— А брат — годится?
— Да. Я все согласовал с ними. Брат их устраивает.
— У меня работа, — напомнил Вадим Гранцов. — Без меня люди не справятся. Я не могу все бросить и куковать тут у тебя три дня.
— Тогда мне конец, — пожал плечами Гошка.
— Погоди, погоди. Допустим, я останусь. А что будет, если за эти три дня со мной тут что-нибудь случится? Например, если меня в милицию загребут?
— Тебя? В милицию? За что?
— Да я только теоретически рассуждаю, — спохватился Гранцов. Конечно, сейчас неуместно рассказывать о своих проблемах с законом. — Нет, надо продумать все варианты. Кстати, грязная «пятерка» БМВ у поворота — это что, охрана? Тебя тут пасут?
— Пасут, — кивнул Гошка.
— Здесь есть запасной выход? — спросил Гранцов, оглядываясь.
— Где-то есть, но он заколочен.
— А как насчет окон?
— Брось, я не собираюсь убегать, — сказал Добросклонов. — Зачем ссориться с мальчиками в БМВ? Это опасно и бесполезно.
— Чем опасно? Убьют при попытке к бегству?
— Хотя бы.
— Это вряд ли, — сказал Вадим. — Им заплатили, чтобы стерегли, а не убивали. Убивают за отдельные деньги.
— Откуда я знаю, за что им заплатили? — Добросклонов пожал плечами.
— Ты просто смирился. Ты сдался, — сказал Гранцов.
— Я не крейсер «Варяг», я малый предприниматель, — сказал Гошка. — Я имею право сдаваться на милость победителя.
— С чего ты взял, что они победители? Они шарлатаны, пустое место. Ну что они тебе могут сделать? Вот если бы им в руки попала твоя дочь, к примеру. Но у тебя нет ни дочери, ни даже тещи. Ты же неуязвим. Нырни поглубже, спокойно разберись с деньгами, у тебя такие фантастические связи…
Бесшумно вошла Регина, держа на подносе кофейник и чашки.
— Дим, извини. Но у нас, у гражданских, немножко другие понятия.
— Это ты меня извини, — Гранцов примирительно улыбнулся. — Я просто устал сегодня. Зло берет на эту вашу «гражданскую» жизнь. В лесу жить легче.
Он принял из рук Регины чашку, в которой кофе был налит только на треть. Густой аромат черной маслянистой жидкости заставил его удивленно поднять брови. «Эта женщина кое-что умеет», — подумал он.
— Дочери и тещи у меня нет, зато есть очень ценный брат, — сказал Добросклонов, поднимая одноразовый стаканчик. — Спасибо хотя бы за то, что отозвался и приехал.
— Не стоит. Надо выспаться, побриться, переодеться, — сказал Гранцов. — Создать товарный вид.
— Значит, ты согласен? Остаешься?
— Все равно мне спать негде.
— Я знал, что ты не откажешь. Регина, пожалуйста, организуй гостю какую-нибудь постель в приемной, на диване.
— А вы где ляжете, Игорь Андреевич?
— Подежурю у факса. Не привыкать.
Судя по щетине, Гошка уже не первую ночь проводил в своем кабинете, у факса, в ожидании хоть какого-нибудь ответа от своих многочисленных друзей. Регина Казимировна готовила ему кофе, перебирала бумаги, натирала мебель — она не могла остановиться.
Засыпая в прохладной чистой постели, Гранцов слышал ее шаги за стенкой. «А ведь она была довольно красивой, — подумал он. — Акцент прибалтийский, взгляд надменный. Интересная девочка. Какие у нее пальчики тонкие…» Поймав себя на этих мыслях, Гранцов понял, что коньяк вовсе не выдохся. Он повернулся на правый бок, назначил себе проснуться в семь ноль-ноль и скомандовал: «Рота, отбой!»
Бывали времена, когда ему приходилось терять и больше, чем троих за день. Но и тогда он не страдал бессонницей. Оставаться в заложниках он не собирался. По крайней мере, дольше, чем до утра. Конечно, Гошка сам во всем виноват, но сейчас ему нужна была помощь, а не воспитательная работа. И помочь ему мог только Гранцов. «Если не я, то кто?»
Вадима Гранцова многие считали упрямым и вредным, потому что никто не мог заставить его делать то, что казалось ему бессмысленным, или просто почему-то не нравилось. А если он все-таки брался за дело, то выполнял его по-своему. Как ни странно, но с таким-то норовом он прекрасно вписывался в армейскую жизнь. Получая приказ, Гранцов сразу же старался схватить, в чем его суть. Если сути не было, а была только дурь, то он и выполнял такой приказ по-дурацки, то есть спихивал исполнение по инстанции. Если же в приказе содержалась задача, то он решал эту задачу, не спрашивая, как ее решать. На его счастье, он достаточно долго послужил в подразделениях, где приходилось больше заниматься боевой работой, чем строительством генеральских дач.
Сейчас перед ним стояла вполне конкретная задача — выручить брата. Для этого совершенно необязательно поступать именно так, как просит Гошка. Его просьбы продиктованы излишними эмоциями и неверной информацией. Противники сознательно выводят его из равновесия и подталкивают к ошибочным действиям. Вот он и мечется. Но противники — кто бы они ни были — еще не знают, что в дело вступил майор Гранцов.
Он даже засмеялся во сне, потому что все это было похоже на детские разборки. Пацаны не поделили игрушку, один надавал другому тумаков, а пострадавший позвал старшего брата.
Отставить романтику. Итак, наш план. Он состоит из двух вариантов. Если кредиторы отпустят Гошку на поиски денег, то Гранцов постарается исчезнуть незаметно. Если не отпустят, придется пробиваться. В любом случае следовало вывезти брата из города и спрятать на Базе. А там, кстати, можно и воспитанием заняться: в дровяном сарае хватает бревен.
Засыпая, Гранцов уже держал в голове два подробных плана мероприятий по разблокированию офиса, и во сне продолжал их детализировать, иногда сбиваясь на взаимодействие с авиацией. Среди ночи он услышал звук стартера и, незаметно подойдя к окну, увидел, что вражеская машина уехала.
Наутро он застал брата там же, где оставил ночью — в вертящемся кожаном кресле перед компьютером. Гошка безразлично играл в тетрис.
— Ну, что нового?
— За ночь набралось семнадцать тысяч, — сказал Добросклонов. — В виде обещаний беспроцентных ссуд.
— Не так плохо.
— Нет. Плохо. Очень плохо. Как висела восьмерка надо мной, так и осталась висеть, — Добросклонов выключил игрушку и повернулся к столу. — Смотри, я должен 80. Это восьмерка — восемь плюс ноль. Сейчас мне обещают 17. Это тоже восьмерка — один плюс семь. Остаток — 63, это девятка. Кошмар. Девятка — бандитская цифра.
