Он бесшумно подкрался ко входу и заглянул в приоткрытую дверь.
Добросклонов сидел перед пультом, он повернулся к Гранцову, прижимая палец к губам.
— Ты почему здесь? — спросил Вадим, сдерживая накатившую злость.
— Ну, не мог я тебя бросить одного, понимаешь? — вполголоса проговорил Гошка. — Тише, Дим, ты послушай, что творится…
— Мы не в игрушки играем. — Гранцов прикрыл дверь. — Если я приказал уходить, значит…
— Тихо, тихо!
Из динамиков доносились голоса:
— … чем раньше сообщим в милицию, тем меньше на нас навесят.
— Никакой милиции, — раздался голос Первой. — И хватит болтать. Второй приказал усилить охрану. Платформу откатить обратно. Все. Встретимся на планерке ровно в шесть.
Шум в динамиках оборвался.
— А милиция причем? — спросил Гранцов. — Подумаешь, лодки угнали.
— Какие, к черту, лодки, — растерянно проговорил Гошка. — Там два трупа. Они говорят, что вагонетка привезла два трупа, понимаешь? Мужчины. Застрелены.
— Давно?
— Что?
— Когда примерно застрелены?
— Ну, извини, — Добросклонов развел руками. — Экспертизу не проводил. Ты куда?
— Экспертизу проведу, — сказал Гранцов, снимая со стены автомат.
— Постой, не убегай. Мне-то что делать? Все разбежались, а я тут один должен торчать и ждать, когда меня добьют?
— Надо было уходить вместе со всеми.
— Да нельзя тебя оставлять одного! Нельзя! Ты же псих. Ты сейчас устроишь мясорубку из-за Регины! Я же тебя знаю! Вадим, положи автомат. Мы не на войне, понимаешь?
Гранцов смотрел на брата с сочувствием. Злость испарилась. Перед ним был не нарушитель дисциплины, не дезертир, не трус. Перед ним был Гошка, бледный, осунувшийся, перебинтованный.
— Да, мы не на войне, — сказал Вадим. — И те два трупа, они тоже не с войны приехали. Успокойся. Не будет никакой мясорубки.
— Я с тобой пойду! Нет, серьезно. Не хочу я тут сидеть.
— Не бойся. Сюда никто не может войти. Подай фонарик, он на полке.
— Ты же входишь и выходишь, значит, и другие могут, — сказал Добросклонов. — И я тебе без экспертизы могу сказать, кого там убили. Они же вместе на эти могильники поехали. Черт, еще меня с собой звали. Этот Слепой чуть не за руку меня тянул туда! — Он вытер заблестевший лоб. — Ну, спасибо за приют. Нечего сказать, спокойное место. А что с Региной?
— Она в надежных руках, — сказал Гранцов. — Ты успокоился?
— О да, я совершенно спокоен.
— Твоя задача — следить за эфиром. Ничего не выключай. Пусть все их переговоры записываются. Внимательно слушай каждое слово. Что можешь, запиши на бумаге, на технику никогда нельзя надеяться. Особое внимание вирусам.
— Зачем? Мне-то зачем все это?
— Так надо, — сказал Гранцов.
На самом деле так было надо только для того, чтобы Гошка не впал в истерику. Самое бессмысленное занятие лучше, чем паралич страха и отчаяния.
Гранцов воспользовался подкопом, чтобы выбраться за проволоку, не побеспокоив охрану. Аккуратно уложив фанерку поверх ямы и присыпав ее листьями, он подумал: «А дорожка-то уже натоптана».
Пробираясь по ночному лесу, он дошел до рельсов. Тут ему пришлось спрятаться под кустами, пропуская охранников, которые возвращались от могильника. Они шли молча, и только рация вдруг зашипела и что-то спросила раздраженно. «Все в порядке, — ответил охранник, — докатили до упора. Нет, больше ничего не нашли. Да какие там гильзы, не было таких указаний…» Он еще что-то говорил, но Гранцову уже было не разобрать.
Охранник соврал. Они не докатили вагонетку до упора, а бросили на полпути.
Вагонетка представляла собой платформу на колесах, к которой крепился специальный механизм с контейнером. Когда вагонетка подкатывалась к упору, механизм срабатывал, и контейнер переворачивался. И если бы охранники не поленились, то тела коменданта и управляющего уже покоились бы в шахте поверх обломков крылатых ракет с антирадарным покрытием.
Но вагонетка осталась стоять на рельсах посреди леса, не докатившись до могильника. И Гранцов зажал нос и склонился над убитыми, освещая фонариком их лица под коркой запекшейся крови и горестно приговаривая: «Вот тебе и Таиланд, вот тебе и Панама…»
Когда предводительница сказала, что комендант базы отдыхает в Таиланде, Гранцов ей не поверил. Комендант не для того всю жизнь воровал стройматериалы по кирпичику, чтобы тащиться на край света для отдыха. Казенные кирпичики сложились в домик, расположенный в курортном пригороде. Сад, огород, гараж, застекленная веранда. Даже поляк-управляющий, повидавший все райские уголки мира, любил иногда провести белую ночь на той веранде, с неисчерпаемым холодильником и роскошным бильярдным столом фирмы «Даймонд».
Они лежали «валетом», оба с поднятыми руками, словно в последний миг пытались прикрыть голову. Видимо, их заставили улечься в контейнер и потом застрелили. И наверно, убийца собирался сбросить тела в шахту, но не умел обращаться с механизмом.
Вадим Гранцов вернулся в бункер и, не обращая внимания на выжидающий взгляд Добросклонова, раскрыл свой блокнот и зачеркнул еще два кружка.
— Ну, ты и педант, — не выдержал Гошка.
— Как дела? Что в эфире?
— Вирусы не появлялись. В Багдаде все спокойно. Не считая одного бдительного идиота. Его отговаривают, а он не унимается. Вот опять, слушай, наверняка на ту же тему.
— Пятьдесят Первый — Сто Седьмому. Как дела?…Я Сто Седьмой, продолжаю наблюдение. Вроде все тихо… Полста Первый, ты меня демаскируешь, я пока рацию вырубаю, потом поговорим…
— Этот «Сто Седьмой» все возится где-то у бункера. Ты с ним не встретился?
— Придется встретиться.
Гранцов поднялся к вентиляционной решетке.
Он свистнул, и из-за брезента послышался ответный свист.
— Что, не спится, господин полковник?
— Заснешь тут с вами… Слышал про тележку с мертвецами?
— Да.
— Наши думают, что твоя команда в полном составе ушла на лодках. Теперь посвободнее будем дышать. Почему? Потому что завтра с утра начнется. Пойдет процесс. Гаврики начнут возрождаться на глазах. Про убитых знаешь что-нибудь?
— Да. Потом расскажу.
— Между прочим, народ тут на уборке территории нашел кое-что, — помолчав, добавил из-за решетки Сто Седьмой. — Пули автоматные. Калибр «пять сорок пять». Я им объяснил, что это от мелкашки. Чтобы лишнего не подумали.
— Это правильно, — сказал Гранцов. — Дочке что передать?
— Пока ничего. Тебе что-нибудь нужно?
— Спасибо, полковник, у меня все есть.
