Книга Граф Орлов, техасский рейнджер, страница 13. Автор книги Евгений Костюченко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Граф Орлов, техасский рейнджер»

Cтраница 13

— За какой динамит? За одну несчастную упаковку? Ты, камрад, совсем, я гляжу, окосел, — покачал головой Фогель. — Ну, пора закрывать бутылочку покрепче, пока тебя вконец не развезло.

Старик вдруг хлопнул себя по лбу и выскочил из палатки. Скоро послышались частые удары колокола. Выглянув наружу, Орлов увидел, как рабочие выходят из-под навеса, складывая свои миски в деревянное корыто. Обеденный перерыв кончился, об этом возвещал Фогель, дергая за веревку колокола. Рабочие, поправляя шляпы и натягивая рукавицы, нестройной цепочкой поднимались на холм вдоль протянутой веревки с красными флажками.

Когда капитан Орлов покидал лагерь взрывников, ведя в поводу чужого коня, солнце уже начинало клониться к западу, и тени кактусов становились все длиннее. Ему хотелось бы достичь крепости засветло, но он не торопил лошадей. В пустыне нельзя торопиться. Скачущий конь поднимает пыль, два коня поднимут вдвое больше пыли, и ее будет видно издалека, особенно здесь, в белых песках. Этот тончайший гипсовый песок взвивается к небу при малейшем движении. Столбы поднятой пыли издалека видны на фоне темно-коричневых гор, которые вертикальными мрачными стенами окружают холмистую равнину.

Он держался низин, стараясь без нужды не подниматься на склоны холмов. Глаза его непрестанно оглядывали пустыню. Скользнув по зубчатому горизонту, взгляд снова возвращался к песку, отмечая каждый след. Но пока встречались только цепочки параллельных отпечатков с полоской между ними — следы ящериц. Вот одна ящерица замерла в тени валуна, провожая одинокого путника немигающим взглядом. Величиной с кошку, черная, с розовыми пятнами на чешуе. Это гила, ядовитая ящерица. Она опаснее гремучей змеи, потому что ее яд действует моментально. Сама неповоротливая гила на людей не нападает, но, бывает, человек тревожит ее, пробираясь через кустарник, где она прячется от зноя. И тогда ящерица впивается в тело случайной жертвы и виснет на нем, а яд с корней зубов стекает в рану. Не успеешь ни отсосать из ранки, ни прижечь порохом. Останавливается сердце — и всё.

Аппалуза замедлила шаг и неприязненно покосилась на ящерицу, которая, по ее мнению, расположилась слишком близко от них. Гнедая сзади тоже заартачилась, и Орлов принялся выговаривать гиле:

— Ну, чего уставилась? Давно людей не видела? Чего остановилась? Шла по своим делам — ну и иди себе дальше. А мы по своим пойдем.

Гила презрительно отвернулась и уползла за валун, тяжело виляя толстым коротким хвостом.

В низкорослом кустарнике с диковинными крючковатыми шипами желтели душистые цветы. Вокруг них жужжали пчелы, и Орлов остановился на минуту, наслаждаясь удивительным запахом «кошачьего когтя».

Солнце все еще стояло высоко, оно нагревало плечи и спину, но в отдаленных коричневых каньонах все выше поднимались, заливая их, синие густые тени. Скоро солнце перестанет припекать, над зубчатым хребтом раскинется багровый закат, и тогда придется плотнее укутаться в пончо, потому что к ночи на пустыню опустится холод.

Он подумал, что забирать ротмистра из тюрьмы лучше всего под утро. Конечно, ночью легче оторваться от погони. Никто и не решится отправляться в погоню по ночной пустыне. Но Орлов плохо знал эту местность, не был уверен во второй лошади и боялся потерять время. Если же все провернуть под утро, то в рассветных сумерках можно будет легко найти дорогу, а к вечеру уже выйти на лагерь взрывников, которые своей работой издалека подскажут верное направление.

Вот так, все очень просто. А теперь посмотрим на этот побег с точки зрения охранников. Что они предпримут в первую очередь? Отправят группу преследования, которая обнаружит следы двух лошадей и пустится в погоню. Что еще они сделают? Пошлют телеграммы по всем соседним округам. Чтобы телеграфист записал телеграмму и доставил в полицейский участок, нужно не так много времени. Скажем, через два часа все будут готовы перехватить беглецов.

«Ну и пусть перехватывают. Не будем им мешать, — решил Орлов. — Но только пусть они занимаются всем этим без меня. Нет у меня ни малейшего желания скакать по пескам и отстреливаться. И тем более не хочется нарваться на засаду, въезжая в Сан-Антонио. Мы всё сделаем по-своему».

Расписав таким образом свой завтрашний день, он окончательно успокоился и не стал подгонять лошадей. Он даже останавливался иногда, поднимаясь к вершине холма. Как только его голова оказывалась над гребнем, он застывал и медленно обводил пустыню взглядом, надеясь, что издалека его голову не отличишь от камня. При этом он медленно втягивал ноздрями воздух, а потом с силой выдыхал, чтобы снова осторожно, закрыв глаза, вдохнуть запах пустыни.

Если бы он почуял, что воздух пахнет поднятой пылью, он бы тут же остановился и постарался спрятаться. Кто бы сейчас ни двигался в пустыне, индеец, бандит или рейнджер — все они одинаково опасны. Даже если шальная пуля и пролетит мимо него, то наверняка попадет в динамит. Он предусмотрительно погрузил опасную упаковку на другую лошадь, но все-таки это была целая упаковка, дюжина зарядов. Да еще изрядный моток порохового шнура. Если все это рванет, взрыв получится весьма впечатляющим.

Орлов отогнал мрачные мысли. Все будет отлично. Барону уже ничем не поможешь, никаких поручений из Генштаба не было уже больше года, и единственное дело, которым сейчас следовало заниматься — это освобождение ротмистра. Особой приязни к нему Орлов не испытывал. Но негоже русскому офицеру томиться в американских казематах.

Его длинная тень неутомимо ползла впереди, изломами предупреждая о складках и ямах, невидимых на розовом песке. Да, песок из белоснежного уже превратился в розовый, и тени стали нежно-лиловыми, начинался закат.

В засохших ветвях низкого кустарника застрял обрывок бумаги. Орлов наклонился в седле и бережно вызволил из цепких колючек выгоревший клочок газеты — это был аккуратно оторванный краешек со стороны полей, посредине еще сохранилась полоска сгиба. Кто-то приготовил бумажку, чтобы свернуть сигарету. Но незадачливый курильщик зазевался — и ветер унес ее в пустыню. Зазевался, или получил под лопатку стрелу, а может быть, пулю? Орлову страшно хотелось закурить, но он знал, как далеко разносится по пустыне запах любого дыма, особенно табачного.

Кто же этот курильщик? Индейцы, хозяева этих земель, курят трубку. Самокрутки в ходу у ковбоев, но здесь не пасут скот, и никто не решился бы перегонять по такой пустыне стадо.

Это солдатский след. Либо где-то поблизости проходил патрульный эскадрон, либо эту бумажку упустил раззява-часовой на крепостной стене.

Скоро, поднявшись на гребень дюны, он увидел впереди приземистую белую коробку крепости с двумя угловыми башенками. Орлов прикинул расстояние. Хоть и с трудом, он различал окна и дымовые трубы, следовательно, до крепости не больше двух миль.

Спустившись в низину, где протекал ручеек шириной с ладонь, он привязал к мескиту обеих лошадей. Они тут же опустили головы и принялись щипать редкую траву. «Вот-вот, умницы, — похвалил их Орлов. — Подкрепитесь, напейтесь из ручья. Не знаю, встретим ли мы еще воду по дороге».

Он расстелил под кустом шерстяное одеяло и лег, обернувшись его краями. Грубая овечья шерсть должна была защитить не столько от холода, который станет ощутимым лишь к утру, сколько от паука-ткача. Эти малоприятные существа с черным брюшком-шариком выползали на охоту по ночам. Капитан признавал, что здесь их дом, а он тут непрошеный гость, и старался соблюдать приличия — он не сдвинул ни одного камешка и не тряхнул ни одной ветки. Но все же паук мог цапнуть его просто из вредности. Укус паука-ткача бывает смертельным, особенно если укусит самка. Однажды Орлов уже испытал на себе действие паучьего яда. Целую неделю потом его мучила головная боль, все тело ломило, но больше всего он страдал от неукротимого насморка. А все потому, что поленился на ночь укутаться шерстяным одеялом, которое отпугивает пауков, змей и прочую ползучую пакость.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация