— Всё ясно, — сказал Прайс, открывая дверь, чтобы уйти. — Даллас очистил город от негодяев. И в итоге стал последним негодяем, от которого город избавился сам.
* * *
Прайс вернулся злым и молчаливым. Быстро собрался и отправился в конюшню.
— Я поеду осматривать западную сторону каньона. За тобой — восточная, — бросил он.
Рейнджер ушел. Стоя у окна, капитан Орлов видел, как тот, сидя на белом жеребце, вел за собой вороную кобылу, и несколько фляг с водой тяжело покачивались под ее седлом. «Уходит надолго», — подумал он. «Вернется дня через три. Когда все уже будет кончено».
Площадь перед банком была пуста. Ему пришлось провести у окна весь остаток дня, и к вечеру капитан увидел, наконец, то, чего так долго ждал.
Через площадь медленно прокатился фургон с белым выгоревшим тентом, запряженный четверкой. Он свернул в боковую улочку. Через несколько минут его белый тент мелькнул в просвете другой улицы, и стало ясно, что фургон объехал вокруг банка.
Капитан Орлов насторожился. «Началось», — подумал он. И не ошибся.
Эти четверо появились одновременно, однако держались порознь. Огромный негр пристроился в тени соседнего отеля, плешивый коротышка сидел на другом углу площади, двое других прогуливались вдоль задней стены банка — их силуэты показывались то с одной его стороны, то с другой.
Как раз в это время в банке закончился рабочий день. Управляющий уехал в пролетке, запряженной парой холеных лошадей. Стоя у своего окна, капитан Орлов видел, как внутрь банка зашел охранник с дробовиком, и двери тяжело захлопнулись за ним. Начальник охраны запер входные замки, а потом пошел вокруг банка, сопровождаемый патрулем из двоих бойцов с винчестерами наперевес.
Капитан поднес к глазам свою подзорную трубу и отыскал плешивого. Тот внимательно следил за движением патруля, и губы его шевелились. Орлов, к сожалению, не умел читать по губам, но сейчас ему было ясно, что коротышка не молится и не шепчет любимое стихотворение — его губы перестали шевелиться как раз в тот момент, когда патруль свернул за угол банка.
Капитан поймал в кружок трубы лицо негра, изуродованное лиловым зигзагом шрама. Тот тоже наблюдал за патрульными, и начал отсчитывать их шаги, как только охранники зашагали вдоль западной стены банка.
Итак, подготовка к ограблению началась с расчетов. Четверка бандитов засекает время, за которое патруль описывает полный свой путь вокруг банка. Это очень важные сведения. И за один день они не могут выяснить всё.
Прежде всего Джерико надо будет узнать, за какое время на помощь к охране банка сможет подтянуться местная полиция. Еще один день нужен, чтобы скрытно разместить в городе всех участников налета, а их будет немало. Получается по меньшей мере три дня.
За три дня можно хорошо подготовиться. Капитан тоже успеет измерить все необходимые дистанции и углы. Всё могло бы разрешиться гораздо проще, если бы главарь бандитов сам прибыл на разведку. Но он слишком осторожен. Впрочем, капитан и не рассчитывал, что Джерико появится здесь во время подготовки ограбления. Главное, не упустить его, когда они начнут налет. Он обязательно будет здесь, у стен банка. «Здесь он и останется», — добавил капитан.
Он не рассчитывал на помощь местной полиции. У той своих забот хватает. Город наводнен проститутками и картежниками, и за всеми надо присматривать. Надо вовремя собрать с них дань, надо пресечь скандалы, а кое-кого надо и прижать, а то и выкинуть из города. В общем, забот полон рот, а тут какой-то рейнджер со своим Джерико…
Орлов усмехнулся, вспомнив, с каким окаменевшим лицом Прайс вернулся от маршала. Странно. Судя по всему, рейнджер далеко не первогодок. Так неужели он еще питает какие-то иллюзии?
Шериф, избранный фермерами где-нибудь в глуши — это одно, а полисмен большого города — совсем другое. В большом городе полицейские служат не жителям, а власти. Они уже не защитники слабых, нет! Они — цепные псы начальства и молчаливые покровители дорогих притонов. Вынужденный часто общаться с так называемой элитой, капитан достаточно подробно знал, кого, как и зачем выбирают в шерифы и маршалы.
Он знал, что многие полицейские выдвигаются и назначаются как раз теми достопочтенными господами, которых и призвана обезвреживать полиция.
Он знал судей, которые не могли писать без ошибок и в жизни своей не видели учебника римского права.
И еще он знал, что никогда и нигде в Америке не был отправлен на виселицу преступник, имевший хотя бы одного знакомца среди политиков и миллионеров. Вешают только нищих и беззащитных.
Цивилизованное общество ужаснется, если вору отрубить руку. Ужаснется, однако негласно оправдает столь жестокую меру. Но попробуйте отрубить хотя бы мизинец скупщику краденого! В таком случае вам пришлось бы оттяпать пальцы у доброй половины цивилизованного общества.
Земли, приобретенные за бесценок — украдены. Хлопок, выращенный рабами — украден. Все это понимают, но все слишком глубоко в этом увязли, и остается только хранить приличное молчание. А борьба благородного шерифа против отъявленного негодяя — это всего лишь сюжет для газетчиков, которым платят ворованными деньгами за каждую строчку.
Нет, в схватке с бандитами капитан Орлов мог рассчитывать только на себя. Даже рейнджер, случайно ставший его союзником, не мог считаться полноценным резервом. Кто знает, как изменятся его планы? Вроде бы только что он собирался вместе с Орловым поджидать Джерико у стен банка. Однако почему-то передумал и отправился на бессмысленные поиски.
«Я бы тоже мог проехаться по этим мертвым деревням, — подумал Орлов. — Вполне возможно, что где-то там сейчас прячутся те, кто увез ротмистра. Но даже если я найду их — что дальше? Ситуация изменилась. Раз уж не настиг в дороге — придумай что-нибудь другое. Эх, если бы знать, зачем они его увезли. Может быть, уже давно убили, как ненужного свидетеля? Вряд ли. Они могли это сделать там же, на насыпи, где прикончили помощника шерифа. Нет, Бурко им нужен. Но для чего?»
Весь следующий день капитан скрашивал томительные часы ожидания тем, что готовил патроны. Он не знал, понадобятся ли они ему сегодня или завтра, но это занятие заставляло его сохранять спокойствие. Расставив на столе весы и коробочки с реактивами, он уже не мог ежеминутно подходить к окну и глядеть на площадь.
По всем расчетам выходило, что в ближайшие два дня Джерико может напасть на банк. Знакомый пустой фургон с белой провисающей крышей, запряженный четверкой, совершил свой привычный объезд площади вокруг банка. Но сегодня уже никто не следил за охранниками, и капитан счел это важным знаком.
Он решил снарядить «ремингтон», который использовал только в особых случаях. К этому револьверу у него было два сменных шестизарядных барабана, и капитан приготовил двенадцать пуль. Порох, составленный по собственному рецепту, был смешан заранее, с небольшим запасом — лучше сделать пару зарядов слишком сильными, чем слишком слабыми. Тщательно выверяя на аптекарских весах объем пороха, капитан засыпал его в шесть камор первого барабана. Комочки шерсти, слегка смоченные маслом, придавили порох в каморах. Теперь настала очередь пуль. Специальным рычагом капитан запрессовал их в каморы, и поверх каждой залил густое масло, запечатав барабан. Теперь заряды защищены от влаги и пыли. Костяной лопаточкой он соскоблил излишки масла с торца барабана, а потом вставил его в револьвер. Ему оставалось только установить капсюли в углубления на задней части барабана, но это он успеет сделать перед стрельбой.
