И совершенно не обязательно направлять груз через юг. Почему не через север? Шведский пароход, финская граница, множество шхер и островов. Там устроить перевалочную базу, и на рыбацких лодках возить взрывчатку небольшими партиями, среди ящиков с рыбой. Для серьезной диверсии не требуется вагон динамита. Скажем, чтобы взорвать железнодорожный мост, хватит и дюжины зарядов в определенном месте. Незачем превращать конструкцию в гору обломков. Наоборот, достаточно сорвать с опоры всего один пролет. Тогда, чтобы приступить к ремонту моста, придется сначала затратить уйму времени на разборку этого пролета. Чинить всегда тяжелее, чем строить заново. На восстановление движения по железной дороге уйдет не меньше месяца, убытки не поддаются подсчету…
Он закурил, пытаясь успокоиться. Усталость и напряжение последних ночей сказывались в том, что он не мог выбросить из головы лишние мысли. Они роились в нем, они жгли его своим ядом. Такое иногда приключалось с ним и раньше, и Орлов спасался только доброй порцией виски. Но сейчас у него не было с собой даже пива.
Вера бесшумно вышла из шатра и склонилась над ним, прижавшись теплой грудью к спине.
— Почему не спишь? О чем думаешь?
— Так. Ни о чем, — ответил Орлов.
23. Размен
Медвежонок вернулся через два дня. Сын ирландского шахтера и мексиканской батрачки, он был скуп на слова, пока не начинал ругаться. Поэтому его доклад состоял из двух частей.
— Он получил записку, — сказал Медвежонок. — И пропал.
— Как пропал? — удивился Орлов.
Тут началась вторая часть доклада. Медвежонок разразился пышной испанской тирадой, которую Орлов не взялся бы точно перевести на русский. На голову и другие части тела Зебулона Мэнсфилда были обрушены самые жуткие проклятия, причем вместе с ним пострадали и все его родственницы, включая прабабку.
— Так как же он пропал? — снова спросил Орлов, когда Медвежонок жадно припал к фляге с водой.
— Да очень просто. Выскочил из дома, забежал в конюшню, — и больше его никто не видел. Кто-то выезжал из конюшни, верхом. Но то был не Мэнсфилд. В доме его нет. Испарился, гад!
— За домом присматривают?
— Конечно! Мальчишки глаз не спускают. Когда Мэнсфилд убежал, хотели разойтись, но я приказал наоборот быть начеку. Ближе к ночи из дома вышли трое. Адвокат Гочкис и эти двое иностранцев. Геологи. Пацаны следили за домом всю ночь. Но Мэнсфилд так и не появился. Вечером опять пришли двое иностранцев. Через несколько часов ушли. Но не одни. За ними зашел полковник Хелмс, и ушли они все вместе, втроем.
— Кто-кто зашел за ними?
— Да есть тут у нас один важный тип из Сан-Антонио.
— Хелмс из Сан-Антонио? — Орлов приложил два пальца к верхней губе. — Вот с такими короткими усиками? И щурится все время?
— Да, точно. Ты его знаешь?
— Лучше бы не знал, — махнул рукой Орлов. — Ну, что дальше?
— Дальше ничего. Мэнсфилд так и не появился.
— Значит, Хелмс? Полковник Хелмс… Как же я сразу не догадался! — Орлов покачал головой. — Почему Апач не пришел?
— Это уж ты у него спроси, когда он появится, — проворчал Медвежонок. — Он же у нас самый умный. Никого не слушает. Мулы все меченые. Ты пойди к маршалу, возьми список образцов, найди тавро, по тавру найдешь хозяина. Так нет же! Никому не доверяет. Ходит с мулом по рынку, вроде как заблудилась скотина, а он ее нашел. И хочет вернуть хозяину за пару баксов.
— Не так и глупо, — сказал Орлов. — Я бы тоже сейчас не доверял маршалу.
— Думаешь. Мэнсфилд всех скупил?
— Надеюсь, не всех.
Медвежонок встал, поправляя кобуру.
— Ну, я поеду. Может, в следующий раз привезу тебе более ценные новости.
— Ты уже узнал самое главное, — сказал Орлов. — Теперь ты должен передать еще одно письмецо. Точнее, приглашение на свидание.
Он набросал на обрывке упаковочной бумаги несколько строк.
— Но если Мэнсфилд так и не появится? — спросил Медвежонок.
— Черт с ним. Это не ему. Это письмо для Хелмса.
Герберта Хелмса все называли полковником, хотя он никогда не служил в армии.
Впервые Орлов увидел его на похоронах своего компаньона. На кладбище Хелмс не отходил от вдовы, и поначалу Орлов принял его за ее родственника. Однако на следующий день, оформляя с вдовой передачу акций, он узнал, что ее преследует некий полковник. И если б не предварительные договоренности, она бы могла уступить свою часть акций этому назойливому типу, который, к тому же, и цену предложил интересную. Орлов понял намек и заплатил вдове на десять процентов больше, чем договаривались вначале, а также пообещал взять на себя расходы по установке на могиле гранитного памятника.
Однако это не избавило его от новых встреч с Хелмсом. Тот появился в орловском офисе, когда завод снова попал в тяжелую ситуацию: не было бочек под керосин. Хелмс предложил разливать продукцию в цистерны. Предложение было выгодным. Но Орлову не понравилось, что цистерны принадлежали компании «Стандард Ойл». На это Хелмс заметил, что подобная неувязка устраняется элементарно, путем включения орловского завода в состав компании.
Орлов сделал вид, что воспринял это предложение как шутку. На том и расстались. Ненадолго.
Следующее предложение было сделано в более настойчивой форме. Заводу неожиданно подняли расценки за пользование нефтепроводом. Оказалось, льготные тарифы сохраняются только для членов какой-то ассоциации. Ее представитель, полковник Хелмс, любезно сообщил Орлову условия вступления — достаточно было всего лишь включить завод в компанию «Стандард Ойл».
Орлов отказался от льготных тарифов, однако не стал повышать цену на свой керосин. Прибыль падала, но ему было интересно проследить, как далеко могут зайти Хелмс и его хозяева в борьбе за торжество монополии.
И сейчас Орлов сам себе показался глупым мальчишкой, который дразнит цепного пса и не подозревает, что цепь разорвана, а пес — людоед.
— Я назначаю встречу в «Мечте», — сказал Орлов Медвежонку. — Произведем негласное задержание.
— Значит, уйдем скрытно? Через балкон?
— Предупреди Апача. Пусть приготовит лошадей. Будет прикрывать отход.
Медвежонок хотел что-то спросить, но, едва открыв рот, тут же захлопнул его и махнул рукой.
— Ты что? — спросил Орлов.
— Нет, ничего, ерунда.
— Если Апач не появится до понедельника, его заменит Кливленд, — сказал Орлов, угадав невысказанный вопрос.
* * *
Тихомиров перевернул несколько страничек календаря, увидел картинку с елкой и ангелочками — и огорченно вздохнул. Он задерживался в Америке непозволительно долго и даже не представлял, сколько еще ему придется здесь пропадать. В рождественские праздники он всегда старался оказаться либо в Париже, либо в Венеции. Да, там в это время ужасная погода, но зато какое веселье! Здесь, в Эль-Пасо, на погоду было грех жаловаться. Недаром эта местность считалась курортной. Но, как на всех курортах, тут царила тоска смертная. И встречать праздники в компании унылых стариков Тихомирову совершенно не хотелось.
