— Я научу тебя всему, — говорил Энди. — Но для начала ты должен освоить наш язык. Там, на Западе, чужака быстро распознают по говору. Ну-ка прицелься в меня и скажи: «Друг, положи оружие на землю».
Кирилл выхватил револьвер и прорычал:
— Оружие на землю!
— Не так, — поморщился Энди Брикс. — Ты хочешь меня напугать своим криком? Разве я похож на городскую девчонку? Если ты навел на человека ствол и целишь ему между глаз — он и так понимает, что пора молиться. Незачем унижать его грубостью. Конечно, нам придется иметь дело с отъявленными подонками, но ведь и они ценят вежливое обращение. Да, ценят, причем не меньше, чем банковские служащие.
Даже целясь в директора банка, не надо хамить ему. Он и так обделается, заглянув в дуло твоего кольта. Ты должен не пугать человека, а просто показать, что ему выгоднее подчиниться, чем дергаться. А от лишнего страха многие дергаются. Особенно молодые охранники. С полицейскими проще. Они спокойно поднимают лапки и смотрят, как ты уносишь деньги, которые им положено охранять. Полицейские знают: им все равно заплатят жалованье, особенно если они организуют за тобой погоню. Вот представь, что я — полисмен, огромный детина в мундире и с блестящей звездой на пузе…
— Я не собираюсь стрелять в полицейских.
— Никто и не просит, чтоб ты стрелял. Просто наведи ствол и попроси положить оружие.
Это уже было похоже на занятия в любительском театре. Кирилл пытался сыграть роль злодея, а Энди все время одергивал его и добивался единственно верной интонации.
— Ну что ты корчишь из себя какого-то психа! У тебя такое благородное лицо, и все повадки мальчика из приличной семьи. Вот и оставайся таким мальчиком. Пойми, твой противник просто остолбенеет от неожиданности, когда эдакий ангелочек сунет ему под нос пушку сорок пятого калибра!
— Это двадцать второй, — напомнил Кирилл.
— Ничего, будет у тебя и настоящий ствол.
— Знаешь, раньше я немного иначе представлял себе, чем занимаются ковбои.
— Ну, зимой у ковбоев бывает много свободного времени, — ухмыльнулся Брикс. — Некоторые проводят его в городах. Некоторые при этом проигрываются в карты. Приходится искать деньги. Разными способами. Но ты мне зубы-то не заговаривай. Ну-ка, попробуй теперь повторить всё с двумя пушками…
А поезд все мчал куда-то. На большой станции вагон отцепили, и им пришлось целый день болтаться между путями. Это был Мемфис. Оттуда они доехали до Литл-Рока, а там пересели в такой же скотский эшелон и добрались до Сиско. Все эти города были хорошо знакомы Энди, и он рассказывал об их достопримечательностях, поглядеть на которые Кирилл сможет на обратном пути. А пока приходилось перебегать от состава к составу, выбирая тот, который скоро отправится порожняком дальше на запад, за скотом.
Пейзаж за стенами вагона заметно изменился. Теперь эшелон мчался по бескрайним степям с высокой травой и редкими прозрачными рощицами низкорослых акаций. То и дело на склонах пологих холмов пестрели стада коров. Иногда проплывала ажурная башенка ветряка. Как-то у реки мелькнули остроконечные палатки, и Энди показал на них пальцем:
— Индейцы…
Однажды ночью Кирилл проснулся, когда вагон слишком долго стоял посреди непонятной тишины. Сквозь широкие щели он увидел ночное небо в таких крупных лохматых звездах, что они не помещались в щелях целиком. Такие звезды раньше он видел только у себя дома, на ночном берегу.
— Приехали, — сказал Энди Брикс.
7. Техас
Они выбрались из вагона, который стоял посреди бесконечности. За горизонт уходила нитка рельсов. Слева и справа размеренно дышала ночная степь. Вагон стоял в тупике у покатой дощатой платформы, с которой на него будут грузить скот. Пока животных не было видно. Как, впрочем, и людей. Но это не огорчило Энди и Кирилла. Взвалив свои мешки за спину, они дружно зашагали по еле заметной дорожке в высокой траве.
Их путь лежал в Каса Нуэва. Там жили друзья Брикса, и он рассчитывал на их помощь. Энди хотел вернуться на ранчо Остина Крейна, да только не знал, где оно сейчас находится — в Техасе, в Нью-Мексико или в самой Аризоне?
Скоро они перебрались через реку и оказались в местах, которые были хорошо знакомы Бриксу. Отсюда до Каса Нуэва лежали две дороги. Одна, длинная и наезженная, проходила вдоль реки. Другая, короткая и опасная, вела через пустыню.
Здесь не было песчаных дюн и солончаков. Пустыня была похожа на запекшуюся корку крови на огромной ране. Струпья глины, прокаленной до кирпичного цвета, кое-где перемежались россыпями камней и одинокими кактусами. Еле приметная дорога пересекала безжизненное пространство. Но этот унылый вид, тем не менее, нравился Бриксу гораздо больше, чем живописные просторы прерии. Здесь не надо было опасаться выстрела из засады, и любую погоню можно было обнаружить достаточно быстро, чтобы уйти от нее.
Но и здесь, в мирной и безмятежной глуши, жизнь оставалось такой же, как везде — опасной и беспощадной.
— Что ты скажешь об этих следах? — спросил Энди, остановившись и разглядывая дорогу.
Кирилл видел узкую колею, оставленную в песке двухколесной повозкой, которая свернула с дороги, постояла, а потом повернула обратно. Двуколка была запряжена парой мулов, продолговатые отпечатки их копыт были густо перемешаны с конскими следами.
— Кажется, здесь недавно проехали несколько всадников и телега…
— Сколько всадников? — Энди присел и потрогал лунку, оставленную конским копытом.
— Ну, не знаю… — Кирилл тоже присел, радуясь передышке.
— Смотри, лошадиные следы появились только здесь. До этого кони шли по траве. Ну-ка, ну-ка… — Энди прошел вперед, свернул в траву и вернулся на место. — Так и есть. Парни подскакали сюда, а дальше уже поехали вместе с повозкой. Смотри, дальше некоторые отпечатки уже не такие глубокие. Что это значит?
— Наверно, кто-то из всадников пересел в повозку?
— Соображаешь.
Они пошли по дороге, разглядывая следы. Прошло, наверно, с полчаса, когда Энди сказал, словно продолжая разговор:
— Видишь, Крис? За повозкой шли три лошади без седоков.
— Зато один седок шел без лошади, — Кирилл показал на отпечаток сапога.
— Это не седок, — подумав, решил Брикс. — Это тот парень, у кого отняли повозку. Он идет за ними. Но не торопится. Наверно, переждал часок, чтобы они скрылись, и пошел себе, проклиная судьбу и мечтая о возмездии.
Прошло еще минут десять в полной тишине, и Энди снова добавил:
— Значит, трое пересели в повозку. Спрашивается, почему? Потому что не могли держаться в седле. Значит, были ранены.
— Кровь на камнях, — показал Кирилл. — Видишь? Наверно, здесь кто-то сидел. Капли падали рядом.
— Наверно, — согласился Энди. — Может быть, его перевязывали здесь.
