У меня - радикулит, - сварливо сказал Платонов.
При радикулите то, что я посоветовала, - сказала соседка как ни в чем не бывало, - как раз не рекомендуется. У папы было и то, и другое.
Весь пикантный аромат их встречи, когда она рыдала у него на плече, а он утешал ее, утирая слезы, куда-то испарился. Платонов посидел еще пять минут для приличия и собрался домой. Анастасия его не удерживала и только на прощание, уже в коридоре сказала:
Говорят, женщина не может быть хорошей или плохой. Она или женщина, или нет. А я хочу вам сказать, что не бывает мужчин молодых или старых. Они либо мужчины, либо нет.
И закрыла дверь.
Владимир Павлович постоял, забыв про боль, размышляя, то ли ему дали отставку, то ли, наоборот, подбодрили.
Вечером он записал в своей тетрадке: «Звонил Историк. Ничего нового не сказал, я все это знал из ветхого письма. Единственное, что достойно внимания, что Валериани были соседями Тютчевых. Что-то слишком часто, Федор Иванович, мы с вами стали встречаться на жизненном пути.»
Платонов хотел добавить про сегодняшнюю встречу с Анастасией, но потом решил, что это не дневник, а записки для памяти, и не стал.
Зато записал кое-что про звонок Плюща. Виктор позвонил уже вечером, почти в десять:
Здорово, Палыч. Мириться будем? Платонов не выдержал:
И ты мне звонишь со спокойной совестью? После того, как сдал меня этому усатому Махмуду? Ни тебе «простите», ни «извините»? Просто «Здорово, Палыч»? Ты думаешь, я съел и не подавился?
Стой, стой, дед, - Плющ почти орал. - Ты погоди на меня полкана спускать. Он что, к тебе домой приходил?
На службу, - зло бросил Платонов.
Он действительно был в бешенстве - после такого предательства звонить как ни в чем не бывало.
Да я ведь не знаю, где ты работаешь, - опять заорал Плющ, - я вообще не имел представления, что ты где-то служишь.
Владимир Павлович опешил. Действительно, его работа в цирке была одним из немногих секретов, о котором Плющ не имел ни малейшего представления.
Но это твой приятель, - Платонов резко сбавил тон, - здоровенный мужик с дикими глазами и усами во все стороны?
Мой, - радостно заржал Плющ, чувствуя, что гроза миновала, - очень похожий портрет получился.
Тогда откуда он у меня взялся, если ты меня не сдал? - Владимир Павлович пока не стал складывать оружия. - Получается, что он пасет меня с твоей подачи.
Только сначала меня. Я ему ваш адрес не давал.
Ты понимаешь теперь, кого привел? - Пар уже вышел, и Платонов злиться почти перестал, а начал соображать, как быть? - Ты уверен, что ему от меня нужны именно консультации?
Да ни в чем я уже не уверен, - горестно вздохнул Плющ. - Ты меня прости, Владимир Павлович, я исправлюсь.
Все эти мелкие и крупные события вчерашнего вечера крутились и мельтешили перед воспаленным взором Платонова, пока он сидел в кафе уже со второй чашкой кофе. Если бы он был психоаналитиком, то, наверное, сказал бы, что с помощью воспоминаний он пытается замести или просто скрыть свой страх.
Когда ты идешь к человеку за нужной тебе информацией, а он умирает, причем внезапно за несколько часов до твоего прихода, это, скорее всего, - случайность, шутка Бога. Но когда такое повторяется дважды - это уже закономерность. Кто-то не хочет, чтобы он, Платонов, получил некую информацию. Не хочет до того, что убивает людей, лишь бы она не попала по назначению.
Но позвольте. Почему же тогда ему все-таки принесли конверт от старухи Лериной? Бред какой-то - сначала убили человека, чтобы бумаги не достались Платонову, потом легко и изящно ему этот же конверт отдают. Или дело было не в нем? Может, он что-то пропустил в своих умозаключениях? Или действуют две силы, и одна пытается помешать, а другая, наоборот, всячески помогает? И чего они все от него хотят?
Что вообще вокруг него происходит? Кому вдруг понадобилась эта шкатулка, простоявшая столько времени у Лериных? То, что события последних дней не связаны с Анастасией, Платонов был уверен. Или ему хотелось быть уверенным, что не связаны, это для него не имело значения. Он вынес этот вариант за скобки и не хотел его обсуждать даже с собой.
Но если речь идет о шкатулке, то возникает интересный вопрос. Скорее ряд вопросов. Например, откуда известно про ларец вообще? То, что он его купил, знали два человека - Плющ и Болтун. Кто из них проболтался, а о чем тут можно проболтаться? Ну, купил старый антикварный дилер ларец - кому и чем это помешало? За неделю, даже за месяц до этого можно было прийти к старухе и купить у нее шкатулку. Или дело все-таки не в шкатулке? А в ее содержимом?
Но ведь сам Платонов узнал об этом всего несколько часов назад, а старуха Лерина тоже ничего не знала, иначе ни за что бы не отдала ларец за тысячу долларов. Но тогда получается, хозяйка не знала, а кто-то посторонний знал? Племянник мифический? Тогда почему он не забрал ларец себе, ведь, похоже, он был предназначен именно ему. «В огороде бузина, а в Киеве дядька.»
Платонов тяжело поднялся из-за стола и двинулся домой. В голове шумело от выпитого кофе, да и сердце покалывало.
«Хорош герой-любовник, - начал он издеваться над собой. - Куда ты лезешь, песок уже сыпется, от чашки кофе сознание теряешь, а туда же. Вместо того чтобы козликом скакать и перед девчонкой выпендриваться, может, лучше делом займешься? Тебя обкладывают со всех сторон, а ты только и ищешь, как ей в глаза заглянуть. Разберись сначала со своими делами, Ромео пылкий, чтобы штаны на заднице не тлели, а потом уже в любовь играй, Авгий вонючий. Ты же и ее так можешь подставить.»
Его раздражение и недовольство собой были совершенно искренними, и он никак не мог понять, почему встречные смотрели на него и качали головами. Может, просто даже мысль о Настеньке вызывала у него улыбку, а редко встречаются на наших улицах счастливые старики?
Глава 20
Выписки историка Платонов обнаружил на следующий день в семь минут восьмого на своем стуле в гардеробе цирка. Шквал народа прошел, опоздавшие тоже закончились, и он присел отдохнуть. Присел и подскочил как ужаленный - на стуле что-то лежало.
В серую папку скоросшивателя были вложены три листка, покрытых мелким почерком. Владимир Павлович хотел было сунуть листки обратно и уже начал вспоминать, не было ли кого-нибудь с такой папкой, когда заметил фамилию «Лерин» и понял, что это.
Почему-то вдруг он подумал, что вот мы дожили до момента, когда не знаем почерк даже близких людей - писем теперь никто не пишет. Говорят, модно какие-то письма по Интернету посылать, но Платонов сомневался, что их там пишут от руки. Он несколько раз видел компьютер и помнил, что одной из принадлежностей его были клавиши, как у пишущей машинки.
И единственное письмо, которое он получил сегодня впервые за последние Бог знает сколько лет от своего старого приятеля, пришло фактически с того света. Все опять повторилось, как несколько дней назад - человека убили, чтобы не давать Владимиру Павловичу документов, потом эти же документы принесли ему «на блюдечке с голубой каемочкой».
