Через десять минут спешно загримированная и причесанная
Ольга, страшно боясь запнуться, читала «бегущую строку», стараясь улыбаться в
объектив. И тут выяснилось еще одно ставшее решающим обстоятельство.
Милое, аккуратное, симпатичное, но вполне обычное личико
Ольги на экране трансформировалось самым волшебным образом. Зайка превратилась
в удивительную красавицу. Глаза стали чуть больше, губы чуть крупнее, нос чуть
длиннее, но это самое «чуть» и сделало из нее неповторимую женщину.
– Так, – удовлетворенно отреагировал «бомж», оказавшийся
самым главным начальником, – прямо сейчас контракт и подпишем, а
Аньку-истеричку гоните вон. Не мы ей, а она нам кланяться придет.
И вот Ольга сидит перед зеркалом в глубокой задумчивости.
Если Филя сказал, что оранжевый цвет приносит несчастье, так, может, забросить
любимую помаду?
– Ты же футбол от баскетбола не отличаешь, – только и сумела
произнести я.
Невестка повернула ко мне сияющее, абсолютно счастливое
личико и беспечно заявила:
– Не боги горшки обжигают, научусь!
Оставив ее заниматься макияжем, я пошла к себе. Филипп,
безусловно, шарлатан и обманщик, но какое опять удивительное совпадение!
Снизу раздался отвратительный тонкий звук. Несчастная
пуделиха пыталась отпугнуть Аркадия, честно платившего карточный долг.
Глава 11
Утром позвонила Гале.
– Зверева слушает, – раздалось в трубке.
– Можно Галю?
– Какую? – резонно спросила женщина. – У нас их три.
– Простите, это не квартира?
– Стоматологическая клиника, – последовал ответ.
Ну надо же, значит, у меня рабочий телефон. Пришлось
обращаться к Мостовой еще раз, Аллочка охотно сообщила:
– Ее фамилия Королева, Галина Анатольевна Королева.
На этот раз трубку взял мужчина, весьма сухо сообщивший:
– Королева уволена.
– За что и где ее искать? – не удержалась я.
Мужчина строго отрезал.
– Справок по телефону не даем, – и швырнул трубку.
Пришлось ехать в клинику. От специфического запаха в
коридоре начались спазмы в желудке. Язык сам собой стал ощупывать качающийся
штифт. Ладно, держится пока. Вот выпадет, тогда и пойду к доктору.
В регистратуре вежливо спросила:
– Не знаете, случайно, доктор Королева где сейчас работает?
Полная пожилая женщина оторвалась от кроссворда:
– Галина?
– Да.
– Галька никогда не была доктором, работала у нас в
восемнадцатом кабинете, да выгнали за прогулы.
– Да что вы говорите! – изобразила я ужас.
– Она вообще врать горазда, актриса прям, – продолжала
регистраторша. – Ежели говорит, что стоматолог, не верьте ни секунды. А где
сейчас, не знаю, да вы поднимитесь в двадцать пятый, к Олегу Константиновичу,
тот, конечно, в курсе, у них шуры-муры были.
Олег Константинович, молодой мужик с руками молотобойца,
одиноко скучал в кабинете с табличкой: «Удаление зубов». Вообще в клинике
непривычно пусто – то ли плохо лечат, то ли цены заломили неподъемные.
– Что у вас? – обрадовался тоскующий хирург, принимая меня
за клиентку.
Но я сразу развеяла его надежды:
– Ищу Галю Королеву.
– Отчего обращаетесь именно ко мне?
– В регистратуре посоветовали.
– Вот старая сплетница! – в сердцах топнул ногой врач. –
Несколько раз всего и подвез до дома, мы рядом живем, на Ленинградском
проспекте.
– Где она сейчас?
– На Солнцевском кладбище.
– Умерла? – испугалась я.
– Что вы, – замахал руками Олег Константинович, – молодая,
здоровая женщина. Она там работает.
– Кем?
Хирург покачал головой:
– Не знаю. Говорю же вам, просто подвозил ее по дороге. А
после увольнения столкнулись как-то в гастрономе. Она мне и сказала, что
пристроилась на погосте. Очень, между прочим, довольна. У нас медсестра мало
получает, врач, кстати, тоже.
Я отправилась в Солнцево. Денек выдался на диво. Резко
потеплело, яркое солнце, голубое небо. Ни тучи, ни облачка. Даже страшно
вспомнить, какая пурга разыгралась вчера. Птички захлебывались веселыми
песнями, звенела капель…
Но даже в такую погоду у кого-то горе. У ворот кладбища
вереница машин. Из длинного катафалка уже вытащили роскошный гроб с золочеными
ручками и водрузили домовину на каталку. Одетые во все черное присутствующие
тихонько переговаривались. Выглядели они специфически. Толпа состояла в
основном из молодых парней с коротко стриженными волосами. Накачанные мышцы
натягивали строгие, отличного качества пиджаки. На руках, сжимавших огромные,
вульгарно дорогие букеты, посверкивали золотые перстни. Женщин совсем мало.
Скорей всего какая-то банда хоронит очередного братка.
Я постаралась тихонько обойти траурную процессию, когда
из-за угла появилась молодая красивая бабенка в элегантном черном костюме.
– Вовочка, любимый, – закричала она высоким простонародным
голосом, – пуля-дура не разбирает, кого убить. Молодой ты, красивый, брат
своим, муж – жене. Ой, дети-сироты, родители в горе, ой-ой-ой…
По ее ненакрашенному лицу потоком текли слезы.
Присутствующие женщины моментально зарыдали, братки,
перестав обсуждать дела, ухватились за дорогие носовые платки.
– А-а-а, – кричала женщина, почти падая на гроб, – за что? И
пожить не успел, только-только доченька родилась… Как же мы теперь без тебя,
голубь сизокрылый, сокол наш ясный…
Процессия тихонько втягивалась в ворота. Крик несся над
кладбищем, заставляя сжиматься сердце. И впрямь, ну за что погиб этот, судя по
всему, молодой мужчина? За пару тысяч долларов? Или, может, за иномарку?
Наверное, неплохой был человек, хоть и бандит, вон как родственники убиваются.
Постояв минуту у входа, я свернула на боковую дорожку и
пошла к конторе. Крик отдалился, но все равно я слышала, как незнакомая мне
женщина бьется над покойником в рыданиях.
