Поздно вечером двадцать третьего сентября Калерия Львовна и
Костя приехали в клинику. Людмила вышла со свертком в руках и откинула краешек
одеяла. Сердце Калерии тревожно сжалось. Из белоснежных, прокипяченных Костей
пеленок выглядывало маленькое, сморщенное, слегка желтоватое личико. Вдруг
младенец смешно наморщился, чихнул, открыл голубоватые, бессмысленные глаза и
улыбнулся бабке. Калерия Львовна почувствовала, как в ее сердце входит любовь,
безграничная, огромная. Очевидно, Костя почувствовал то же самое, потому что
сказал:
– Давай сюда.
– Сначала деньги, – спокойно предупредила Мила.
Бабушка протянула ей пластиковый пакет. Не выпуская младенца
из рук, Люда заглянула внутрь и, увидав плотные пачки стодолларовых купюр,
удовлетворенно заметила:
– Надеюсь, не обманули.
– Мы не на базаре, – не удержалась Калерия, – забирай
бумажки, отдавай девочку.
Тут ребенок отчаянно заголосил.
– Есть хочет, – пояснила Мила и, прихватив пакет, двинулась
в глубь роддома.
– Куда! – напряглась Калерия.
– Да не бойтесь, куда я с ребенком денусь, – успокоила ее
Мила, – и не нужна она мне, вот только покормлю и переодену, обосралась ваша
кровинушка.
Необычность происходящего притупила бдительность, и Люда
беспрепятственно ушла.
Костя и Калерия маялись в приемной. Наконец появилась
санитарка со свертком.
– Вот, – заявила тетка, – велела передать, девочка уснула.
Лицо только не открывайте, в воздухе микробы, еще заболеет.
Боясь дохнуть, Костя прижал к себе невесомый пакет, да так и
продержал до дома. В спальне они с матерью откинули край одеяльца и вздрогнули.
Прямо в лицо им смотрели огромные безжизненные глаза. Щеки горели нарисованным
румянцем, пухлые гуттаперчевые губы ехидно ухмылялись. В пеленках лежала кукла.
Костя повалился на кровать. Калерия кинулась к телефону, но
трубку не брали. Тогда женщина понеслась к наглой обманщице на такси. Но в
квартире мирно пил чай незнакомый мужик. Ни о какой Людмиле он и слыхом не слыхивал,
три дня назад купил квартиру в агентстве.
Вне себя Калерия вернулась домой. Костя сидел возле пустой
детской кроватки.
– Она сбежала, – только и сумела выговорить мать.
Сын никак не реагировал.
– Завтра же пойду в милицию, ее обязательно найдут, –
пообещала Калерия.
Но до похода в правоохранительные органы дело не дошло. В
семь утра Калерию Львовну разбудил звонок. Удивленная столь ранним визитом,
хозяйка распахнула дверь. На лестничной клетке мялся знакомый дворник и парочка
милиционеров.
– Только не волнуйтесь, – сказал один, снимая фуражку.
– Что? – пробормотала, холодея, женщина. – Что?
Костю нашел дворник. Тело уже застыло, кровь, вытекшая из
головы, свернулась. Калерия профессиональным взглядом медика окинула труп сына
и беззвучно сползла на землю, инсульт поразил ее мгновенно…
Сеня замолчал.
– Вы не пробовали искать Людмилу?
– Зачем? – устало спросил парень.
– А деньги? Она же обманула вас!
Сеня молча покачал головой:
– Когда пришел к следователю и попробовал правду ему
выложить, он посмотрел на меня, как на безумного. Сказал: дело ясное – от
несчастной любви парень из окна сиганул, сколько хочешь случаев таких, а мать
не вынесла смерти сына…
– Про сорок тысяч долларов говорил?
Сеня безнадежно махнул рукой.
– Конечно.
– Ну и что?
– Он сначала спросил, внесены ли они в налоговую декларацию,
а потом сообщил, что слова к делу не подошьешь, вот если бы расписка… Я
испугался, вдруг еще заставят налог платить, и ушел.
Ловко, однако, милиционер избавился от родственника.
– Наверное, подумал, что у меня крыша от горя поехала, –
продолжал Сеня. – Ласково так спросил: ничего не путаю про ребенка? Никто ее
беременной не видел. Да она специально все придумала, велела маме ее с работы
уволить как систематически опаздывавшую. Все твердила: «Мне младенец ни к чему
и разговоры глупые не нужны, никому о беременности не рассказывайте». Вот мы и
молчали, а Костя терзался сомнениями: вдруг передумает, не отдаст! Дождался!
И Сеня зашмыгал носом.
Глава 13
«Значит, девочка все же есть! – думала я по дороге в
Ложкино. – И ей сейчас всего два года. С кем же Мила ее оставила? Почему
прятала? Никто из подруг даже не подозревал о существовании Верочки. К чему
такая таинственность? Сотни и сотни женщин рожают сейчас детей вне брака, этот
поступок давно перестал осуждаться даже старухами, сидящими у подъездов.
Боялась, что отнимут деньги? Так ведь, вероятнее всего, знала о смерти Кости и
болезни Калерии Львовны. Жила совершенно не стесняясь, работала в каком-то
ОООЗТП. Кстати! Следователь Николай Васильевич обещал узнать, какое предприятие
скрывается за аббревиатурой, и выяснить, кому принадлежит номер телефона, по
которому звонила Мила.
Часы показывали ровно двадцать ноль-ноль. Все приличные люди
давным-давно дома, хлебают щи и смотрят футбол. Все, но только не сотрудники
милиции, обремененные «висящими» делами. На мой телефонный звонок раздалось
мерное покашливание и усталый голос:
– Кондратьев у аппарата.
Я быстренько хлопнула крышечкой; сейчас заеду к милому
другу, только что бы сделать ему такое приятное? Можно просто предложить
деньги, но интуиция подсказывала: этот капитан не возьмет ни копейки, абсолютно
не похож на взяточника.
Перед глазами встал лучший друг, полковник Дегтярев. Вот
Александр Михайлович, довольно улыбаясь, отодвигает пустую тарелку и говорит:
– Знаешь, Дарья, о чем мечтает любой сотрудник МВД?
– О большой зарплате.
– Нет, моя проницательная. Конечно, денежки хорошо, но
горячий домашний обед намного лучше. Несчастные сотрудники органов вынуждены
питаться кое-как, без всякого режима. Хуже всего приходится работникам районных
отделений, у управленцев хоть столовая есть. А эти носят с собой бутерброды или
жрут китайскую лапшу и несъедобные сосиски с кетчупом. Потом гастрит, колит,
язва, рак желудка. Ой, не верь, когда говорят, что в МВД большинство погибает
от бандитских пуль. Желудочные заболевания их подкашивают, уж ты мне поверь.
