Раз в месяц в колонии появлялся фотограф. С собой он
привозил старомодный черный пиджак, весьма застиранную белую рубашку и
галстук-самовяз на резинке.
Двое заключенных натягивали простыню. Будущий
вольноотпущенный скидывал телогрейку, облачался в гражданское, и следовала
команда:
– Сесть на стул, посмотреть на ботинки, потом на меня.
Снимки получались чудовищными. На первом плане бритый череп,
глаза глядят исподлобья, мрачно и настороженно, рот крепко сжат.
Радько уставился на снимок. Сзади донеслось:
– Итит твою направо.
Очевидно, Колян обнаружил свою фотку.
Внизу находилось пояснение, отпечатанное на пишущей машинке
с прыгающими буквами:
«Доктор наук, профессор, лауреат премии Макаренко – Радько
Михаил Андреевич. Злостное хулиганство с нанесением тяжких телесных повреждений
в составе преступной группы. Пять лет».
– Нравится? – гордо спросил начальник колонии, увидав
обалдевшее лицо гостя. – Кучу денег потратили на оформление. Пришлось в городе
заказывать.
Не найдя сил для ответа, Михаил Андреевич только кивнул. Но
он еще не знал, что ждет его впереди. Основной сюрприз администрация приберегла
под конец. Где-то около девяти вечера, когда программа визита оказалась
полностью выполненной, «хозяин» напоследок поинтересовался:
– Не хотите на коечку свою посмотреть в отряде?
Пошли в барак. И здесь Радько ждал последний, сокрушительный
удар. Подойдя к двухэтажной, выкрашенной синей краской железной кровати,
преподаватель обнаружил небольшую табличку, намертво приделанную к изголовью:
«На этой шконке спал будущий профессор, доктор наук,
осужденный Радько. Ты тоже можешь добиться успеха, если твердо встанешь на путь
исправления».
На обратной дороге Михаил Андреевич и Колян молчали,
переживая увиденное.
– Жуткое зрелище, – жаловался профессор, – хотя, конечно,
местное начальство преследовало благородные цели.
Очевидно, и дирекция интерната, куда я тем временем
приехала, тоже хотела положительным примером повлиять на детей. Фотографии
выглядели одинаково – мальчики в черных пиджаках и галстуках, девочки – в белых
блузках, с брошкой у горла. Наверное, и сюда фотограф приезжал со
«спецодеждой».
Но внутри детский дом оказался на редкость уютным. Светлые,
чистые коридоры, застеленные ковровыми дорожками. По стенам, как в обычной
квартире, развешаны полки, забитые книгами. Судя по потрепанным корешкам, их
часто читают. Подойдя поближе, стала разглядывать названия: «Кошмар ковбоя»,
«Монстры из Фрибурга», «Замок привидений».
– На первом этаже ужастики и детективы, – раздался голос за
спиной, – на втором – классика, а выше – учебная литература: справочники,
пособия, энциклопедии…
Я повернулась. Серьезная девица лет семи в больших круглых
очках улыбалась мне.
– Как интересно, – протянула я, – у вас книги не в
библиотеке… Их можно брать просто так, без записи?
Девочка возмутилась:
– А вы дома что, в тетрадочке отмечаете?
– Нет, конечно.
– Ну а это наш дом, – сообщила малышка, – мы одна семья. Вам
кого надо?
– Директора.
– Идите за мной, – скомандовал ребенок.
Мы почти побежали по извилистому коридору. Двери некоторых
комнат оказались открытыми, и я увидела, что в них всего по две кровати,
застеленные красивыми пушистыми пледами. Приглядевшись повнимательней к
любезной спутнице, отметила ее симпатичный новый костюмчик с забавной картинкой
на груди, аккуратные тапочки с помпонами, яркую махрушку, стягивающую
блестящие, чисто вымытые волосы, многочисленные фенечки. Ребенок непрерывно
перемалывал жвачку. Девочка совершенно не походила на несчастную голодную
сироту.
– Почему ты не в школе? – поинтересовалась я на бегу.
– Вчера кашель начался, – отозвалась малышка, – дедушка
наказал дома сидеть.
Все сразу стало на места. Девчушка не сирота, а дочка
кого-то из педагогов.
Подлетев к двери с табличкой «Вход разрешен», моя спутница
распахнула створку:
– Дедуля, к тебе.
Пожилой, абсолютно лысый мужчина строго поглядел из-под
очков.
– Спасибо, Леночка, только почему по коридорам носишься?
Мама знает, что ты не в кровати?
Лена замотала головой.
– Давай немедленно под одеяло, – велел дед, – а то скоро
папа придет, вот тебе достанется!
Леночку как ветром сдуло.
– Чему обязан? – поинтересовался директор.
Я открыла рот, но тут в кабинет вошли два парня, по виду
одиннадцатиклассники.
– Дедуля, – завел один, – прямо не знаем, что и делать…
– Жулька-то умерла, – добавил второй. – И как теперь мелкоте
сообщить, рев поднимут!
– Потом, ребята, у меня посетитель, – строго ответил дед.
Парни ушли, но поговорить не удалось, потому что ровно через
секунду в кабинет влетело человек пять бойких ребятишек.
– Дедушка, – звенели они на разные голоса, – погляди,
исправили, теперь отпустишь?
Директор замахал руками:
– С этим вопросом к родителям.
– Ну дедуля, – заныл хор, – прикажи им, они тебя послушают.
– Не мешайте деду, – послышалось из коридора, – не видите, у
него посетитель.
Малышня унеслась. Директор встал, распахнул дверь и
перевернул табличку, теперь на ней значилось «Просьба не входить».
– Извините, – улыбнулся он.
– Сколько же у вас внуков? – удивилась я.
– Шестьдесят восемь, – прозвучал серьезный ответ.
Я ахнула:
– Сколько?
Директор рассмеялся:
