Книга Семь колодцев, страница 13. Автор книги Дмитрий Стародубцев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Семь колодцев»

Cтраница 13

Ночь. Светлое звездное небо.

Воды залива тихо шелестели. На другой стороне, над сгорбленной избушкой лодочной станции, мерцала умирающая лампочка. Будто передавала в космос азбукой Морзе сигналы о помощи.

Мы были одни. Я жарко поцеловал ее в губы, бесцеремонно помял груди, жадно пощупал попу, потом грубо задрал ее юбочку, сорвал трусики и сильно вошел. Четвертый раз за этот день.

Трахаться она любила и умела. К тому же она была нимфоманкой. Ей всегда мало. А между ее ножек всегда мокро.

Я быстро вскипел, спешно отпрянул и разрядился на песок. Она с сожалением посмотрела на мой опавший предмет.

Мы познакомились только вчера, но уже сегодня были закадычными друзьями и щедрыми любовниками. Она была опытным и спокойным человеком. В свои семнадцать лет она уже повидала такое, что мне и не снилось, поэтому относилась к жизни с философской скукой, безмятежностью и смирением.

Моя спутница захотела писать и тут же у лодки запросто присела. Трусики ей не пришлось снимать — они, разорванные мной, белели на песке в нескольких шагах. Ударила струя. Ее пузырь был полон, и облегчалась она долго, с заметным удовольствием.

Я наблюдал за ней с легким любопытством.

— Тебе интересно? — спросила она.

— Что?

— Что-что. Смотреть, как я ссу?

— Ну так…

— Подойди. — Журчание из-под нее прекратилось. Я неохотно слез с лодки и подошел.

Она взяла мою руку, потянула ее вниз, заставив меня присесть, и сунула ее под себя, ладонью вверх. Потом вновь стала писать. Горячая струя ударила по пальцам.

Мы искупались. Голышом. Вылезли на берег. Она дрожала от холода. Я откупорил последнюю бутылку вина. Она выпила, согрелась, и ее язык развязался.

Долгое время у нее был друг. Ему было около пятидесяти. Он трахал ее, когда хотел и как хотел, но зато всегда подкидывал денег. Впрочем, стоял у него плохо. Больше всего он любил смотреть, как она писает на толчке, и при этом подставлять под ее струю свою ладонь. Со временем она так к этому привыкла, что, опустошая мочевой пузырь в одиночестве, ощущала, что ей чего-то недостает. Приучил, гад!

Три часа ночи. Вдруг, как в кинофильме, раздается мощный взрыв, и лодочная станция на другой стороне залива, вместе с огненным облаком, взлетает на воздух. А потом, будто на рапиде, деревянные обломки вперемешку с комьями земли медленно осыпаются в воду. Старой лодочной станции больше нет.

Я не могу поверить своим глазам.

Она с фатальной невозмутимостью смотрит на этот кусочек крутого боевика, случившегося взаправду, и говорит, притворно зевая:

— Скучно, поручик!

11

Азикофф проявил чудеса ловкости. Пока трое угрюмых молодцов боксерского вида в дорогих кожаных куртках поджидали его у первого подъезда, где он жил, Азикофф, воспользовавшись чердачным люком, взобрался на крышу, перешел в другой конец дома и вскоре выскользнул из последнего подъезда, рыбкой нырнув в кусты. Его маневр остался незамеченным.

— Кто такие? — спросил я, когда мы дворами и закоулками поспешали в сторону хозяйственного магазина.

Я не был удивлен: с Азикоффым постоянно что-то такое случалось.

— Владельцы паштета ко мне подослали, — озлобленно отвечал он. — Я тогда, кроме паштета, еще занял у них сто пятьдесят рублей.

Я присвистнул.

— Ни фига! Ну ты даешь!

— Да пошли они… Кому, на хрен, ихний тухлый паштет нужен?!

Он постоянно оглядывался.

Я едва за ним поспевал. Он, высокий детина с пустым рюкзаком на спине, широко и мощно вышагивал, будто дядя Степа из детского стишка, все время срезая путь через газоны и нещадно топча толстым армейским ботинком одуванчики с хрупкими белыми шапками.

— Лысого им по самые гланды! Уеду в Норильск, ёклмн, пусть ищут! Ха-ха! Да, Сашок?

Как влюбленность старо, как любовь забываемо-ново: Утро в карточный домик, смеясь, превращает наш храм. О мучительный стыд за вечернее лишнее слово! О тоска по утрам!

В хозяйственном магазине Азикофф сразу юркнул в дверь с табличкой «служебное помещение». Прошло десять минут. Вскоре он вышел с тяжелой ношей за спиной. Из раздутого рюкзака высовывались заветные дерматиновые рулоны.

Азикофф был моим новым компаньоном. Его идеи — мои деньги. Мои деньги — его идеи. Пятьдесят на пятьдесят. Фифти — фифти. Мы решили быстренько, не отходя от кассы, заработать первый капитал здесь, в ближайшем Подмосковье, а затем купить вдоволь материала и уехать в Норильск, на крупные заработки.

Норильск. Галина. Бордовый дерматин и гвоздики с золотыми шляпками. Сотни, тысячи пока не обитых дверей.

Я поехал к матери и взял у нее пятьдесят рублей. Сказал, что устроился на хорошую работу и мне нужна новая куртка. Эти деньги и пошли на закупку дерматина.

Я провел скрупулезные подсчеты и сделал однозначный вывод: наше предприятие будет процветать. В тот момент меня даже больше заботило, куда я потрачу такую кучу денег. Мечтать здорово. Когда ничего нет за душой, когда ты еще ничего в жизни не видел, когда ты еще не успел вкусить и тысячной доли тех удовольствий и сладчайших пороков, которыми наслаждаются богачи, предаваться мечтаниям так сладостно, так увлекательно! А как потом весома победа!

Неделей позже я встал в четыре утра, как на рыбалку, и поехал на железнодорожную станцию. На перроне уже маячила знакомая долговязая фигура в рабочей одежде песочного цвета.

Мой компаньон был вдохновлен.

Вовочки до сих пор не было. Его мы пригласили поучаствовать в нашем замечательном предприятии на правах наемного рабочего.

Мы подождали полчаса, пропустив несколько электричек, и уехали одни.

Это были Мытищи. Уютный подмосковный городишко. Все, как в Москве, только преобладают пятиэтажки.

Азикоффу дали наколку, что здесь больше половины дверей квартир вообще не обито, и вскоре мы смогли убедиться, что это действительно так. Неведомая азикоффская агентура, как и всегда, оказалась на высоте.

Маленький нюанс: у меня была сломана рука. Несколькими днями раньше, ночью, во дворе собственного дома, я показывал девушкам на уличном турнике «солнышко». Мы были пьяные. Никто не верил, что я вот так вот, запросто, смогу выполнить это сложное гимнастическое упражнение. Особенно девушки. Но я-то знал, что это мне по силам. Я раскрутился на перекладине, что было сил, но вдруг сорвался и кувырком полетел на землю… Могло быть и хуже.

Увидев меня в гипсе, Азикофф позеленел. Это означало, что ему придется корячиться одному. Я вынужден был уступить ему часть своей доли от будущих доходов, и он постепенно успокоился.

Мы разделили обязанности. Я хожу по подъездам, звоню в квартиры, входные двери которых до сих пор не обиты или обивка требует обновления, и от имени несуществующего кооператива «Стрела» предлагаю срочную обивку двери. Азикофф выполняет всю черную работу.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация