Несколько раз белоплащный воин сталкивался в укромных местах с красавицей Иврусэлью – молодой женой владельца дворца, и всякий раз у воина возникало ощущение, что женщина не случайно оказалась поблизости. После нескольких коротких бесед он заметил, что авидронка как-то загадочно на него смотрит, будто чего-то от него хочет, а в речах ее звучат двусмысленные намеки. Однако неопытный мужчина не замечал этих знаков и всё время вспоминал свою нежную люцею и последнюю их встречу.
Однажды ДозирЭ, блаженствуя в купальнях, которые в этом дворце были столь просторны и роскошны, что молодой человек без тени сомнения полагал, что точно такими же пользуется сам Божественный, увидел сквозь капли на ресницах и сквозь парное марево, поднимающееся от воды, обнаженную девушку. Молодой человек решил, что перед ним одна из дворцовых служанок, но, присмотревшись, различил красивый овал лица Иврусэль. Женщина подошла к бассейну и присела на его край, вовсе не стесняясь постороннего мужчины.
Хотя того и требовали приличия и воспитание, но ДозирЭ не смог отвести от нее глаз. Воистину, тело ее было столь же прекрасно, как и лицо.
– Ты весь в свежих шрамах. Видно, нелегко нашим партикулам дались победы над иргамами, – сказала Иврусэль.
– Это так, – ответил растерянный ДозирЭ.
– Что же ты стоишь, словно идол? Разве я тебе не нравлюсь?
– Ты так же красива, как сияние лотуса. Но чего ты от меня хочешь?
Иврусэль удивилась, потом на ее лице промелькнула тень неудовольствия – уж больно непонятлив и нерасторопен оказался этот молодой воин. Она опустилась в бассейн и подошла к нему совсем близко, так, что чуть коснулась грудью его груди.
– Разве ты не желаешь воспользоваться тем богатством, которое само плывет к тебе в руки? Разве прелести, которые ты перед собой видишь, не вызывают у тебя стремления к совершению геройского подвига? Тем более что ты, похоже, вооружен очень опасным и весьма подходящим для такого случая оружием.
– Но ЧезарЭ?! – воскликнул ДозирЭ, в страхе начиная отступать перед теснившим его противником. – Разве ты не его жена, давшая обет верности?
– ЧезарЭ в отъезде и будет завтра по полудню. К тому же он не способен в полной мере воспользоваться тем, чем обладает. Ты понимаешь меня? Почему бы ему не поделиться, тем более что это не наносит ему никакого урона? Разве от него убыло, когда он позволил тебе остановиться в этом дворце? Не убудет и от сего имущества, если оно послужит на чужое благо.
– Постой, рэмью, ты не совсем понимаешь, с кем имеешь дело. Я – воин Белой либеры и никогда не опозорю подлым поступком своего святого плаща.
И ДозирЭ поспешил прочь. Он вылез из бассейна и завернулся в плотную ткань купальной плавы.
– Ты, цинит, неотесан, словно селянин, – гневно сверкнула очами обнаженная женщина. – Сразу видно, что ты оказался в своем отряде недавно и, скорее всего, совершенно случайно. Воины Белой либеры – настоящие эжины из достойных родов. Ты им совсем не чета. Если хочешь знать, телохранители Инфекта как раз более всего и отличаются в любовных историях. Об этом говорит вся Грономфа. Ты разве не знал?
– Ты клевещешь!
– Я? Да у меня уже был один белоплащный – настолько же красивый и умный, насколько ты уродлив и глуп. В отличие от тебя, рэм, ему и в голову не пришло трусливо отступать.
– Тебе, рэмью, стоит лучше подумать о наказании, которое причитается за неверность. Ведь если я поведаю ЧезарЭ о твоем поступке…
В Авидронии неверность жены каралась «наказанием Божественного», которое состояло в том, что женщина должна была три дня и три ночи провести в храме Инфекта за молитвами – без еды и питья, голая, на глазах у тех, кто посещал в это время священное место. В отдельных случаях, в особенности если муж от жены отрекался, могла назначаться малая ристопия, и тогда провинившаяся лишалась некоторых прав и отправлялась на несколько лет в акелины или на тяжелые полевые работы.
Иврусэль была в бешенстве.
– Прежде чем ты успеешь что-либо рассказать ЧезарЭ, он узнает о том, как ты насильно овладел мною в купальнях. Поверь мне, этот рассказ будет настолько живописным, что мой добрый гном поверит в него, будто всё видел собственными глазами. Твое единственное спасение – немедленно покинуть этот дом и более никогда в нем не появляться.
– Что я сейчас и сделаю с большим удовольствием, – отвечал ДозирЭ.
– И поспеши, иначе я закричу, и здесь появятся слуги. То, что они увидят, будет для ЧезарЭ хорошим подтверждением моих слов. То-то он подивится твоей благодарности в ответ на его гостеприимство.
Молодой человек кое-как оделся и стремглав выбежал из купален. Он покидал дворец, пустив лошадь с места крупной рысью. Всю дорогу он с глубокой обидой переживал случившееся и немного успокоился лишь тогда, когда увидел строения Дворцового Комплекса Инфекта. Тут его сердце радостно забилось, он поправил оружие, приосанился и сбавил ход. Что ж, ему всё равно пора в отряд, а с ЧезарЭ он потом объяснится.
ДозирЭ пересек площадь Радея, миновав Дерево Жизни и Церемониальные ворота и подъехал к стенам главной грономфской цитадели со стороны военного порта. Казарменные ворота охраняли воины Белой либеры. Услышав от подъехавшего десятника тайное слово и посмотрев его онисы, извлеченные из жезла власти, стража пропустила всадника внутрь. Лошадь сделала несколько шагов, и перед молодым человеком открылись казармы, занимавшие внушительное пространство. То были ровные ряды трехъярусных зданий квадратной формы, возведенные из больших каменных блоков.
– Вот, Кумир, мы и приехали, – сказал ДозирЭ лошади, дружески ее оглаживая. – Здесь тебя не будут кормить, как в доме грономфского богатея, но зато ты будешь жить неподалеку от самого Божественного. Возрадуйся.
В ответ боевой конь лишь повел головой в сторону ближайшей казармы, верно почуяв кобылу.
Через несколько дней ДозирЭ уже и не вспоминал о случае в купальнях ЧезарЭ. Его захватила отрядная жизнь. День был полон забот: несение страж, бесконечные тренировки и состязания, церемониальные выезды. Каждую триаду весь отряд совершал однодневный поход, неизменно заканчивавшийся массовым столкновением – подобием боя, в котором, однако, в отличие от кровавых схваток «неуязвимых», отборным воинам не позволялось наносить друг другу увечья.
Воины Белой либеры готовились как для конного, так и для пешего боя. Они должны были быть прекрасными лучниками, дротометателями, бегунами, следопытами. Очень много времени уделялось сигналам, боевому строю и перестроениям. Не раз молодой воин вспомнил добрым словом уроки партикулиса Эгасса, после которых служба в отряде телохранителей Инфекта казалась совсем не затруднительной.
Белая либера считалась лучшим отрядом Авидронии. В нем состояли отпрыски самых влиятельных родов и достойнейших эжинов. В семь лет мальчиков приводили в военные ходессы Белой либеры, куда принимали далеко не каждого и где обучение было платное – несколько берктолей в год. Тренировки, состязания, походы, лагеря, ежегодные Испытания. Часто сами Инфекты принимали живейшее участие в наставлении мальчиков. В двадцать лет юноши проходили последнее Испытание и становились воинами. После посвящения в белиты их отправляли с обычной партикулой в самое трудное место, где они проводили не менее года, а то и три – пять лет. При этом обязательным считалось участие в сражениях. Они должны были прославить свое имя многими подвигами. И только после этого бывшие ученики привилегированных военных ходесс становились десятниками и зачислялись в Белую либеру.
