Авидроны повторили залп. Лимы вяло ответили: они могли использовать только метательные механизмы, установленные на носах кораблей.
Когда вистрогам оставалось проделать не более трехсот мер, с обеих сторон в дело вступили лучники. Чуть позже авидронские гребцы, подчиняясь невидимым командам, вдруг одновременно опустили в воду весла, и все корабли «Священной Армады» разом повернулись к противнику мощными носами-таранами. Еще несколько мгновений – и две флотилии сошлись. Послышался звук страшного удара, потом треск, скрежет, вопли…
Дым от горящих кораблей быстро заволок место сражения, и с «Саталикозы» уже нельзя было разобрать, что происходит. Однако Инфекту этого и не требовалось. Он возлежал на громоздком сиденье, вырезанном из цельного бивня мамонта, внутри полуоткрытой кормовой постройки, спиной к сражению, лицом к столу, уставленному изысканными блюдами, и в одиночестве с аппетитом ел. Был он в обычной белой одежде без венца Инфекта на голове – будто и не правитель вовсе. Чуть поодаль, не зная, что думать, что делать, смущенные столь странной беспечностью своего полководца, топтались его военачальники и советники. В стороне, на специальном макете помощники отображали ход сражения, то и дело убирая или передвигая наспех вырезанные деревянные фигурки пиратских вистрог и авидронских кораблей. Вопреки обыкновению, Алеклия не часто интересовался ходом морской битвы и лично не рвался в бой, как делал это ранее.
К Божественному обратился один из флотоводцев, едва сдерживаясь от переполнявшей его радости:
– Мой Бог, все сообщения говорят о том, что новые палатины прекрасно выдержали таранный удар. Пираты остановлены. Сейчас разгорается абордажная схватка, и, судя по всему, многие вистроги уже в наших руках.
– Превосходно, – только и сказал Алеклия, отправляя в рот нежный кусочик зайчатины.
К полудню ветер стих, и в небо поднялись все матри-пилоги. Некоторые из «небесных воинов» всё же не справились с парусами, забравшись на высоту, где блуждали сильные вихри, и их шары стало относить в сторону левого побережья пролива, но остальные корзины успешно добрались до тыловых позиций противника. Оттуда, с высоты пятисот мер, где им ничего не угрожало, ибо лимы не имели метательных механизмов, способных поражать летящие матри-пилоги, авидроны стали наносить по вистрогам удар за ударом.
В тоже самое время, после продолжительного и ожесточенного боя вторая линия кораблей пиратов заметно истончилась, разбившись о три авидронских армады, и прежде всего о «Священную Армаду», и остатки лимских вистрог, заметно потрепанных и с перебитыми мачтами, отступили, бросив на произвол судьбы тысячи своих воинов, барахтающихся в воде. Воспользовавшись небольшой передышкой, авидроны отвели назад поврежденные корабли и захваченные в ходе абордажей вистроги, а также спасли множество своих цинитов, особенно с тонущих галер. И сразу после этого флот Божественного был атакован третьей боевой линией лимов, где многие корабли были крупнее и маневреннее, а на палубах имелись башни и тяжелые метательные механизмы.
Боевые порядки авидронов заметно поредели и частично были рассеяны. Тут и там шли абордажные столкновения, салурисы и палатины со всех сторон облепили вистроги; пираты и отряды различных наемников перебегали по мосткам или прыгали с борта на борт, на авидронские галеры и вступали в рукопашный бой, кидаясь по двое, трое на одного воина Инфекта. Самым маневренным авидронским кораблям, чаще всего флуренам с высокими бортами, еще удавалось уходить от абордажного боя. Сохраняя свободу передвижения, они курсировали между сражающихся кораблей и поливали врага дождем метательных снарядов; а лучники и пращники, у бортовых бойниц, осыпали лимов тучей стрел и свинцовых пуль. Улучив момент, эти авидронские галеры таранили своими тяжелыми длинными таранами-бивнями незащищенные бока вистрог, а еще на полном ходу проходили рядом с ними и ломали все весла, оставляя корабль неприятеля без всякого управления. При этом свои весла они успевали втягивать внутрь корабля.
«Белой Армаде», стоявшей во второй лини, всё чаще и чаще приходилось вступать в сражение с вистрогами, просочившимися сквозь передовые авидронские позиции. Несколько флотилий лимских кораблей обошли авидронов с флангов, пытаясь ударить в тыл, и Инфекту пришлось послать в бой последние малые галеры, которые атаковали прорвавшиеся вистроги и быстро их уничтожили.
Несмотря на то что в бою корабли Божественного явно превосходили лимские вистроги, положение авидронов осложнялось, и Алеклии уже с трудом удавалось казаться спокойным. Его флотоводцы и помощники уже не могли скрыть своей тревоги. Когда же в бой вступила четвертая боевая линия пиратов, Инфект, видя, что от «Священной Армады» уже почти ничего не осталось, приказал армаде «ФорнЭ» оставить транспортные и торговые корабли, выйти вперед и укрепить собой переднюю линию. В ответ пираты из своего резерва развернули еще две боевых линии – примерно восемьсот кораблей.
«Армада Грономфы» и армада «Авидрония» уже не выдерживали флангового натиска: строй их был окончательно сломан, многие корабли горели или тонули. Божественному предлагали отступить, скорее покинуть поле сражения вместе с «Белой Армадой», пока еще целой, и, уведя с собой мирные корабли, укрыться где-нибудь в тихой бухте залива Обезьян.
В конце концов Алеклию охватил гнев, и тут все поняли, что его недавнее самообладание – лишь искусная маска.
– Как бы поступил ты? – спросил Инфект у молодого меченосца, в одеждах и доспехах морского цинита, передвигающего фигуры кораблей на рисованном поле сражения.
– Я, несомненно, бился бы до последнего, мой Бог! – без тени замешательства отвечал воин.
– Вот видите! – раздраженно обратился Божественный к свите. – Даже этот юный воин знает, что делать. А вы, мои мудрые полководцы, только и думаете что о бегстве. Не следует ли вам занять у этого юноши толику отваги?
Вперед выступил самый старый флотоводец: его советам Алеклия всегда неукоснительно следовал.
– Мой Бог, справедливы ли твои укоры? Молодость бездумна, а поэтому безрассудно смела. Но разве есть среди нас хотя бы один человек, который не готов умереть? Разве не доказал каждый из нас годами усердного служения и участием в сражениях свою личную храбрость? Мы печемся лишь об одном, Всемогущий: не желаем поражения великому авидронскому флоту. Разум – вот сердце истины. Слепое же самопожертвование не принесет победы, а лишь бесполезно погубит тысячи воинов и сотни кораблей, которые еще можно сохранить.
Алеклия немного успокоился и даже почувствовал легкое раскаяние. Перед ним действительно были лучшие морские полководцы, которых несправедливо было бы обвинять в слабодушии. И он благодарно кивнул опытному флотоводцу и даже приложил пальцы ко лбу.
– Что скажешь? – спросил Инфект молодого меченосца. – Смелее!
– О, Божественный, – возбужденно заговорил воин, – если мы отступим – нас вскорости всех перебьют. В проливе Обезьян нет места, где можно утаиться от лимских вистрог.
Военачальники переглянулись.
Мимо, совсем близко, пролетел крупный камень, и, сбив кусок кормовой балюстрады, плюхнулся в воду. Алеклия и ухом не повел:
