Совсем скоро Инфект объявился в казармах, где расположилась на отдых Белая либера. Многие воины спали, других не было на месте. Через несколько шагов Алеклия лицом к лицу столкнулся с ДозирЭ.
– Ты не слишком устал, ДозирЭ? Готов ли пойти со мною? – спросил Алеклия.
– На всё твоя воля, мой Бог! – отвечал, не задумываясь, белоплащный.
– В таком случае у тебя есть несколько мгновений, чтобы снарядиться наилучшим образом.
Инфект пошел дальше, а воин бросился к доспехам.
От авидронского дворца до Совета Шераса было всего несколько сот шагов. Божественный в окружении сотни белоплащных быстрым шагом проделал это расстояние. Поднявшись по громадной лестнице к широкому входу, украшенному статуями из розового мрамора, он оставил здесь почти всех воинов, а сам, с теми четырьмя воинами, которых отобрал лично, вошел внутрь. Среди них были ДозирЭ и Идал.
Помещение перед залой заседаний было столь велико, что напоминало собой крытую площадь. Здесь были покрытые росписями высокие сводчатые потолки, которые подпирали витые колонны, на стенах висели огромные картины, кругом стояли бронзовые и паладиумные статуи в два человеческих роста. Помещение было полно богато разодетыми людьми. У дверей и проходов замерли стражи, одетые в короткие золотые плащи. В руках у них были копья и прямоугольные щиты, на которых было что-то написано по-берктольски, и ДозирЭ машинально прочитал: «Ус лигрэ марку синте пелла!» – и перевел: «Я пришел потомкам в назидание». Он вспомнил, что это было одно из часто цитируемых изречений Радэя Великолепного. Алеклия тоже обратил внимание на надписи и усмехнулся.
Сафир Глаззу удалось существенно сократить время проведения Большого берктольского заседания, и теперь оно неумолимо приближалось к заключительной части. Оставалось только закончить собственную речь да выслушать еще нескольких Юзофов, чьи суждения, впрочем, должны были стать лишь перепевами его блистательного выступления. Далее – голосование, больше символическое. А потом он выступит вперед и громко произнесет знаменитое: «Берктольскому союзу быть!»
– …Терпение народов лопнуло! – восклицал Главный Юзоф, размахивая руками. – Разве есть у нас время ждать более? Или вам нужно бесконечно напоминать о черных деяниях безумцев? Только за последние полгода авидроны взяли штурмом и затем разрушили восемь прекраснейших городов Иргамы, обратив население в рабство, разбили армию мирной Лидионезы, которая вышла навстречу вторгшемуся врагу, чтобы защитить свои земли. Они атаковали несчастную Бионриду и заняли форт Нозинги, захватили и подчинили себе интолию Галипогосы. Был уничтожен в ужасной несправедливой битве миролюбивый флот Лимы, который вряд ли следовало отождествлять с пиратами. Кстати, многие морские разбойники, и это доподлинно известно, втайне служат Грономфе. Затем авидроны атаковали Дуканы и отобрали у местных жителей и их правителей все, что они имели, и даже – вот бесстыдство! – засвидетельствовали этот факт у нашего представителя…
Сафир Глазз принял у помощника заранее подготовленный свиток, развернул его и принялся читать. «…Миллион берктолей золотом, миллион молодых и здоровых рабов…» Юзофы так и подскочили с мест. Многие раскрыли от удивления рты. Изумленный гул прокатился по амфитеатру. Даже интол Яриады Скопуба которыя Риандрагон привстал с места, чтобы ничего не пропустить из перечисляемого.
– …И вам, умнейшие Юзофы, – продолжал Мудрейший, – по-прежнему недостаточно доказательств? Или рассказать вам, как были разорены поселения красных дондронов? А может, следует прочесть вам послание одного из независимых малльских вождей – Ахлероя, который в подробностях описывает бесчинства авидронов в Малльских горах?
И Главный Юзоф потряс в воздухе еще одним свитком.
– Нет, довольно, всё ясно! – послышались выкрики.
– Вот именно – всё ясно! Так скажем себе: хватит! Хватит терпеть бесчинства. Мы обязаны защититься. Для этого и собираемся здесь. Для этого союз и существует! Иначе завтра Инфект Авидронии заявится уже сюда, в Берктоль, и поставит на колени всех нас, весь Совет Шераса. И не надейтесь отсидеться – не получится. Так давайте же завтра придем в эту залу, и, отринув страх, примем единственно правильное решение и произнесем заветные слова: «Авидрония должна быть наказана!»
Сафир Глазз закончил и, как обычно, поднял ладонями вверх разведенные руки и закатил глаза в ожидании восторженного всплеска. Речь получилась пылкой, оратор говорил убедительно. Он был вправе рассчитывать на признание. Но Юзофы молчали.
Мудрейший немного подождал, потом встрепенулся, открыл глаза и изумленно поднял брови. Все представители, глядя прямо на него, застыли с каким-то странным выражением на лицах, будто видели перед собой не Главного Юзофа Совета Шераса, а огнедышащих гароннов. Тут Сафир Глазз услышал за спиной лязг доспехов и голоса спорящих людей. Он обернулся. У входа четыре великолепных воина в белых плащах и при полном вооружении препирались с Измаиром, преградившим им дорогу. Мгновением позже он заметил всего в десяти шагах от себя высокого мужчину в бертолетовых одеждах удивительной красоты. Над головой у него сиял лотусовый венец – Мудрейшему показалось, что где-то он уже видел этого человека. А! – вспомнил он, и испарина выступила у него на лбу: на картине за этой стеной. Это же Инфект Авидронии!
– Ус лигрэ марку синте пелла! – сказал Алеклия и приложил руку ко лбу. – Я пришел потомкам в назидание!
Сухо поприветствовав всё собрание, правитель Авидронии отдельно и чуть теплее улыбнулся интолу Яриады Северной и остановил свой холодный взгляд на Главном Юзофе. Тот не сразу нашелся. Наконец, опустив руки, Сафир Глазз с трудом подобрал приличествующие случаю слова:
– Эгоу, Божественный. Мы счастливы видеть тебя в нашем собрании. Хотя, к моему великому сожалению, оно уже подходит к концу. Тебе, о величайший правитель, только и остается, что занять «наидостойнейшее» место и дождаться скорого окончания. Очень жаль, потому что сегодня мы много говорили об Авидронии.
– Да, я слышал: «Авидрония должна быть наказана». Это единственное, что я слышу последние пять лет. Я посылаю в Берктоль армии и деньги, а взамен получаю: «Авидрония должна быть наказана». Что ж, отлично, затем и пришел. Исполните же свои намерения немедленно, наказывайте. Иначе к чему все эти долгие разговоры?
Юзофы переглянулись. Многие не решались открыто смотреть на Алеклию и отводили глаза. Все молчали и почти не шевелились, и только представитель Авидронии вдруг вскочил с места:
– О мой Бог! Здесь, в этих стенах, живут клевета и ложь! Скажи слово божье, объясни неразумным всю пагубность их намерений!
– Говори, Великий и Всемогущий! – поддержал авидрона Юзоф Медиордесс, и ему вторил благородный яриадский муж и еще несколько голосов.
Сафир Глазз топнул ногой:
– Замолчите, иначе я лишу всех вас на месяц права присутствия в этой зале. Мы рады были бы насладить уши речью Инфекта Авидронии, но Большое заседание Берктольского союза не может длиться бесконечно. Вот и в Священной книге сказано…
