У источника Вецони их уже поджидали четверо воинов «Золотого отряда» во главе с Измаиром. Все были в крепких доспехах и прекрасно вооружены. Берктольские циниты изысканно приветствовали авидронов, и те отвечали не менее велеречиво, использовав всё свое знание берктольского языка. Не желая более тратить времени, воины разбились на пары, обнажили оружие и бросились в бой.
ДозирЭ впервые столкнулся со столь опытным противником и тут же пожалел обо всем съеденном и выпитом. Чтобы уходить от яростных атак, ему пришлось двигаться втрое быстрее обычного, и при этом Измаир всё равно постоянно доставал грономфа. Вездесущий клинок берктольца то и дело цеплял плечо и грудь молодого человека, к счастью, авидронские доспехи надежно защищали его от ранений.
Вскоре, однако, Измаир стал уставать, не в силах угнаться за прытким авидроном. Во время собственной атаки он на мгновение ослабил внимание и тут же получил прямой удар в грудь, и клинок меча Славы легко пробил берктольский нагрудник. Это ранение не было смертельным, но ДозирЭ, не давая противнику опомниться, обрушил на него еще с десяток ударов. Измаир рухнул замертво. Широкая лужа крови разлилась под его телом…
Трое остальных воинов «Золотого отряда» в скором времени последовали за своим товарищем. Семерик и Одрин были, как всегда, безупречны, а Идал, наотрез отказавшись от помощи, измучил противника своей странной унылою тактикой и все-таки добил его, когда белоплащные уже начали позевывать. Из авидронов никто не пострадал…
С наступлением ночи Белая либера в пешем строю атаковала несколько заброшенных кварталов на Нижней площади Берктоля, где обосновались беглые рабы и разбойники, называвшие себя «бичуаки сквора». Утром жители города обнаружили на площади перед Советом Шераса около трехсот обезображенных трупов, многие их которые были сильно посечены. Вскоре среди несчастных нашли и останки Шаера – известного предводителя преступников.
Божественный пробыл в Берктоле еще триаду. Его задержали дела, которых за время последних событий скопилось великое множество. То и дело над авидронским дворцом взвивались в воздух голуби-посланцы, одни из них направлялись в Авидронию, другие в Медиордесс, третьи – в Оталарисы. Первую тайнопись Инфект отправил военачальнику тех авидронских партикул, которые являлись частью объединенной берктольской армии и сейчас находились в Бантике. Алеклия приказывал авидронам более не подчиняться Совету Шераса, а отправляться в Долину Спиера и прийти на смену Абордажной либере. Таким образом, армия Берктоля разом потеряла шестьдесят одну тысячу человек.
В город Берктоль стекались войска. Теперь у здания Совета Шераса в полном вооружении стоял «Золотой отряд», у посольского дворца Авидронии выстроилась пешеранская партикула, насчитывающая семь тысяч отборных воинов. Тремя улицами ниже, в тесных переулках, расположились конники Яриады Южной – целая либера, тысяч пятнадцать. Со дня на день ожидали появления новых больших отрядов. Обстановка накалялась, все жили в предчувствии страшной беды. Напуганные горожане старались без важной причины на улицы не выходить; многие, кто имел возможность, спешили на время оставить город. Однажды ночью, неожиданно для всех, Божественный вместе со своим отрядом телохранителей покинул Берктоль. Узнав об этом, Юзофы Совета Шераса облегченно вздохнули и на радостях, что всё закончилось мирно, закатили обильное пиршество.
Глава 38. Раба любви
Кумир – боевой конь ДозирЭ, пал где-то между Берктолем и Авидронией. Прямо на авидронской дороге, недалеко от Деги, Инфекта и Белую либеру атаковали кочевники-мандрагулы. Дикарей было огромное количество, и они преградили отряду путь, использовав известный тактический прием – капкан. Только отчаянная храбрость телохранителей спасла Божественного от позорного пленения или смерти.
Алеклия совершил хитроумный маневр, одновременно нанеся мандрагулам несколько чувствительных ударов. Ему удалось вырваться из «капкана» и скрыться в Белых песках – безжизненной пустыне, распростершейся на широком пространстве между Сердес и Дегой.
Пятнадцать дней Белая либера уходила от преследования. Несколько раз мандрагулы настигали Божественного и его ослабевший отряд. В двух ужасающих побоищах полегло не менее тысячи белоплащных. В последней стычке, когда, казалось, что надеятся уже не на что, авидронов спасла песчаная буря, заставившая кочевников отступить.
В Белых песках ДозирЭ сначала чуть не умер от голода и мучительной жажды, потом едва не погиб в жестокой рукопашной, а в довершение всех испытаний, выпавших на его долю, лишился бесценного Кумира, старого друга, отважного и преданного, который пал, не выдержав трудностей тяжелейшего перехода. Впрочем, в пустыне воины Грономфы утратили две трети всех лошадей.
В конце концов Божественный оказался в Деге, чьи границы мандрагулы нарушить не решились. На помощь Инфекту уже спешили из Авидронии партикулы и либеры, посланные сразу же, как пришла весть о коварном нападении.
Светлая Грономфа встречала Божественного и его отряд с такой искренней радостью, с такой торжественностью, с какой за всю свою историю никого никогда не встречала. Люди ликовали, а сам город преобразился так, что белоплащные воины с трудом узнавали грономфские улицы. Прежде всего сбивали с толку новые постройки, возведенные за время отсутствия Белой либеры. Место пустырей заняли ослепительные дворцы, гордо высились могучие монументы, раскинулись обширные комплексы общественных сооружений. Деревья украсили пестрыми яркими лентами, а все Дорожные камни на перекрестках и площадях сменили на другие, высеченные из необычайно красивого темно-фиолетового тектолита. Кругом пламенел тканый пурпур. Его вывешивали полотнищами из окон, им покрывали лестницы и террасы дворцов, в него наряжались. И наконец, вся Грономфа полыхала цветами, будто гигантский цветник. Говорят, что грономфские торговцы в эти дни заработали на цветах целые состояния.
Народ был един в своей радости, в своей любви, в своей вере. Горожанам допьяна вскружило голову величие Родины и чувство превосходства своего народа. Теперь они хотели лишь одного: чтобы ОН, победитель всего мира, и дальше безраздельно правил ими в их великой Грономфе – волшебном городе, купающемся в золоте и тектолите, и в их могущественной всесильной Авидронии. Весь же остальной мир был ничтожен и недостоин внимания. Они готовы слепо следовать за своим идолом, хоть в страну гароннов, – вот в чем были едины все грономфы: и знать, и обыкновенные граждане, и бесправные нищие.
Прибыв во дворец, Алеклия объявил по случаю своего возвращения и в ознаменование всех побед одиннадцатидневные празднества, на что выделил более трехсот тысяч инфектов. Еще сто тысяч инфектов раздали на улицах и площадях авидронских городов.
Никто не работал. Все были радостно возбуждены. По утрам авидроны молились, осаждая храмы Инфекта и Форум Побед, днем штурмовали Ристалища, Ипподромы и Цирки, которые устраивали в честь праздника бесплатные представления, а вечером и ночью участвовали в факельных и церемониальных шествиях и веселились что было сил на Огневых площадках.
Несколько раз Божественный устраивал за городом грандиозные представления, где показывался тот или иной эпизод из недавних сражений. Зрители, запасясь вином и снедью, располагались на Сиреневых холмах и заворожено наблюдали, как внизу, между холмами, доблестные авидронские партикулы «сражаются» с дикарями.
