«О!» – только и произнес молодой человек, рухнул в каком-то бушующем восторге на колени и тут вновь почувствовал на своем лице слезы, но ему не было стыдно. Он приблизил к себе люцею. И так они долго стояли, обливаясь блаженными счастливыми слезами. Неустрашимый воин Белой либеры и самая прекрасная девушка Авидронии.
Когда ДозирЭ вернулся к золотым львам, Одрин и Семерик уже ушли, его поджидал только Идал.
– Где ты был? – равнодушно поинтересовался он.
– Встретил знакомого по лагерю Тертапента, – выложил молодой человек заранее заготовленный ответ.
Вскоре друзья покинули стол Инфекта, чтобы вернуться туда, где пировала Белая либера. По пути, у Серебряной лестницы, чуть в стороне, они заметили воина, похожего на Одрина. Он разговаривал с каким-то Вишневым, и оба были взбудоражены. Объясняя что-то друг другу, они едва не кричали и возбужденно жестикулировали. ДозирЭ по фигуре и манере держаться узнал Сюркуфа. Заметив приближающихся ДозирЭ и Идала, собеседники поспешили укрыться в буйно разросшихся кустах акации.
– Не доверяй Одрину, – сказал Идал. – Этот отпрыск вельможного дорманского рода не так прост, как может показаться на первый взгляд, поверь мне, рэм. Рано или поздно он доставит тебе самые ужасные неприятности, а меня не будет рядом, и, следовательно, я ничем не смогу тебе помочь.
ДозирЭ только кивнул головой, показывая, что отнесся внимательно к словам друга, однако на самом деле думал совсем о другом. Он витал в облаках таких головокружительных фантазий, каких Идал не мог и представить.
Белоплащные вернулись к столу Белой либеры. Одрин сидел вместе со всеми, в тесном кругу изрядно захмелевших друзей и раскрасневшихся люцей и весело пировал, поднимая кубок за кубком. «Наверное, у Серебряной лестницы был не он», – подумал ДозирЭ.
Уже зарождалось утро. На смену сухому и душному воздуху ночи пришла блаженная прохлада. На небе, у горизонта, вспыхнула темно-бордовая полоска, а Хомея поблекла и скрылась. В Дворцовом Комплексе Инфекта заканчивалась первая ночь пышного многодневного пиршества.
Глава 39. Идал Безеликский
Минул месяц. Празднества окончились и успели забыться, а потом как-то незаметно в душах авидронов поселилась тревога. С каждым днем она росла, овладевала умами и распространялась так же быстро, как мор, захватывая без осад и штурмов город за городом, селенье за селеньем. И было от чего прийти в смятение. Авидронию со всех сторон обступали враги, благословленные Берктолем и, кто знает, какими еще тайными могущественными силами. Всё еще были сильны иргамы и, мало того, готовились к решительному наступлению, а ужасные флатоны уже не скрывали своих злобных намерений, открыто грозили с далеких туманных берегов и собирали миллионные армии свирепых неутомимых воинов. Всё это не могло не вызывать крайней обеспокоенности и даже страха. Жители были взбудоражены, как никогда прежде, а кое-кто уже поспешил обвинить Инфекта в крупных стратегических просчетах.
Божественный в поте лица своего занимался государственными делами, вставая с рассветом и ложась глубоко за полночь. Большую часть времени он уделял возведению укреплений и увеличению авидронской армии, хотя и не забывал заботиться о благополучии жителей городов и поселений. А еще готовился к отъезду в Иргаму, чтобы там возглавить авидронское войско в решающем сражении, срок которого, по его мнению, приближался.
ДозирЭ послали в грономфскую Эврисаллу для новоиспеченных сотников, где он должен был изучить множество военных трактатов, познать основы тактики и стратегии, получить практические навыки в управлении конной аймой. Однако поскольку время наступило смутное, а потери Белой либеры, несмотря на старания Инфекта, так и не были в должной мере восполнены, срок обучения ДозирЭ сократили с одного года до нескольких месяцев.
Идал, сняв белый плащ, переселился в Старый город – в свой родовой дворец. При этом он любезно предложил ДозирЭ разделить с ним удобства и роскошь дворцовой жизни, для чего выделил другу лучшие гостевые покои, в которых когда-то останавливалось немало высокородных особ, неизмеримо более знатных, чем простой сотник, пусть даже и белоплащный. Обучение в Эврисалле освобождало ДозирЭ от выполнения ежедневных воинских обязанностей и не требовало присутствия в казармах, к тому же, как известно, с некоторых пор он не имел собственного жилища. Поэтому он без церемоний воспользовался приглашением Идала и тут же при помощи Кирикиля переехал к нему.
Дворец Идала был небольшим – всего около пятидесяти помещений, вместе с купальнями, конюшнями и кладовыми. Места он занимал ровно столько, сколько находилось под строениями, – ни сада, ни даже своего дворика у него не было. Впрочем, этим недостатком страдали почти все здания Старого города, не говоря уже о дворцах, примыкающих к «Дороге Предков» – самого престижного для проживания места в Грономфе. Стоимость земли здесь была такой, что только самые богатые авидроны могли позволить себе рядом с жилищем обустраивать парки, сады или какие-то другие разорительные излишества. Тут возводили только узкие здания, и они тянулись вверх, иногда насчитывая пять-шесть ярусов, не говоря уже о башнях, мудреных хиронах и сложных декоративных надстройках. Красота этих дворцов, одни из которых были воздвигнуты сто лет назад, другие совсем недавно, потрясала воображение даже авидронских интолов и инфектов.
Когда-то к жилищу Идала прилегал просторный полудикий парк, который был разбит так, как принято в Яриаде, – то есть сохранял естественный рельеф ландшафта. Лет пятьдесят назад предки Идала не выдержали давления, которое на них оказывали щедрые грономфские толстосумы, и продали всю не занятую постройками землю, получив взамен столько золота, сколько захотели. Теперь на месте яриадского парка высились десятки других роскошных дворцов, поигрывая затейливыми узорами тектолитовых плит, а земля под ними стоила в сотни раз дороже, чем тогда.
Справа от жилища Идала громоздился дворец Седермала – бывшего Великого Полководца, который сейчас находился в Иргаме, слева возвышалось утонченное и изящное здание, принадлежащее богу искусств Неоридану Авидронскому. Напротив, через дорогу, располагался дворец Лунгрерада Удолийского. Этот чопорный, весь в золоте, дом соседствовал с великолепным дворцом никому не известного эжина, которого считали тайным работорговцем и богатейшим человеком, наверное, потому, что он годами не жил дома, а хорошо одетые и откормленные слуги вели скрытный образ жизни и весьма уклончиво отвечали на все вопросы о местонахождении хозяина и о его занятиях.
Идала – нового владельца дворца на «Дороге Предков», в общем-то следовало бы называть Идалом Безеликским, поскольку род его изначально владел обширными родовыми территориями, был весьма знатен и в древние времена находился во главе могущественного и многочисленного авидронского племени. После знаменитой «родовой реформы» Радэя Великолепного, когда территориальное деление упразднили, а управление в стране окончательно централизовали, у родовой знати отобрали владения, подданных, все привилегии, титулы и даже запретили использовать вторые части их имен, которые в большинстве случаев указывали на местность, которой они владели. Влияние племенных кланов на жизнь страны в значительной степени ослабло, недовольных, не мудрствуя, быстро переловили и казнили. Привилегированной знатью теперь стали эжины – почетные граждане страны. Этот титул, дарующий множество дополнительных прав, присваивался интолом за большие заслуги и был наследственным. Эжинами становились воины, которые совершали подвиг или дослуживались до цинитая. Достаточно быстро получали этот титул разбогатевшие авидроны, потому что стремление к богатству в Авидронии поощрялось, а богатый человек, если богатство его было нажито праведным путем, по мнению авидронских мудрецов, заслуживал всяческого уважения. Круг эжинов пополняли военачальники, росторы, тхелосы, жрецы, лекари, зодчие, скульпторы, художники, талантливые мастеровые… Радэй, почувствовав перед смертью некоторую вину перед родовитыми авидронами, пострадавшими в результате реформ, причислил и их к эжинам и многим вернул часть прежде отторгнутых земель. Позже, когда власть в стране окончательно перешла к народным собраниям, было введено понятие Гражданин, которое обозначили коротким, но весьма емким словом белит, то есть «равный в правах». Имелось в виду равенство с любым другим соотечественником. Белиты сделали очень много, чтобы изжить привилегии высокородных, и только не смогли ничего поделать с Избранными – носителями высшего наследственного титула (раньше им обладали близкие родственники интола). К началу второго века народ Авидронии делился по общественному статусу на две большие группы: мусаков – живущих в Авидронии инородцев, и белитов – авидронов, прошедших обряд посвящения, полноправных граждан. Так что Идал, несмотря на всю свою родовитость, прежде всего был белитом и никогда не демонстрировал своего превосходства перед другими. Иное дело – порода. Ее не спрячешь. Словно древний тектолитовый пласт, выступающий в центре отвесной скалы, она неизменно чувствовалась в нем: проглядывала и во внешности, и во взгляде, и в жесте. А еще обращала на себя внимание его природная культура, которой нельзя научиться, потому что она передается каким-то таинственным образом из поколения в поколение.
