– Видимо, я, – почти безучастно отвечал молодой человек.
– Скажи мне, правда ли то, что этого Бредероя, которого сейчас лишат головы, поймал именно ты?
– Не совсем. Со мной еще был мой друг Идал.
– А правда, что вы его преследовали по всему Междуречью и настигли лишь в Бионе? А еще по дороге его выкрали маллы и вам едва удалось отбить его?
– Правда.
Провтавтх восхищенно цокнул языком.
ДозирЭ продолжал, вытянувшись, стоять перед знаменитым Гражданином, ожидая новых вопросов, однако он уловил в поведении тхелоса едва заметное лукавство. Ему показалось, что государственного мужа не интересуют все эти подробности, что думает он совсем о другом и узнать хочет что-то иное.
Провтавтх было открыл рот, чтобы еще что-то спросить, но в этот момент забили калатуши, возвещая о начале следующей казни.
– Знаешь что? Приходи ко мне сегодня вечером, – сказал он своим красивым бархатистым голосом. – Без церемоний, по-дружески. Мне нужно с тобою поговорить. Спросишь меня на любых воротах Дворцового комплекса Инфекта. Придешь?
– Да, – отвечал ДозирЭ, по-прежнему ничему не удивляясь.
Разговор был окончен.
– Что хотел от тебя великий Провтавтх? – с равнодушием в голосе, но с тревогой в глазах поинтересовался Сюркуф.
– Расспрашивал, как мы гонялись за Бредероем, – уклончиво отвечал ДозирЭ…
Наконец на помост возвели главного виновника сегодняшних событий – Бредероя. Его развязали и оставили одного. ДозирЭ сразу узнал эту очень похудевшую, но по-прежнему крепкую фигуру, это обветренное лицо с мрачным потухшим взглядом и эти презрительно сжатые губы.
Толпа взревела так, что даже земля под ногами задрожала. Бредерой почувствовал, что подмостки под ним затряслись, и широко расставил ноги, будто боясь упасть.
Распорядитель казни стал громким голосом зачитывать онис, долго перечисляя все преступления, совершенные горцем. Их было так много и все они были столь чудовищны, что казалось, никогда еще площадь Радэя не видела на Казнильном месте более жестокого и опасного человека. Зная о Бредерое почти все, ДозирЭ позволил себе ухмыльнуться.
– Кто это всё придумал? – спросил он Сюркуфа. – Что за вздор несет этот распорядитель?!
– Ты слишком молод и неопытен, ДозирЭ, чтобы понять наши мотивы, – с внезапным раздражением отвечал главный цинитай. – Посмотри, половина людей на площади – воины, которым в скором времени предстоит сойтись в смертельной схватке с флатонами и с теми же маллами. Это будет ужасное сражение, каких Шерас еще не видел. К нему они должны быть готовы не только телом, но и духом… Они должны быть злы! Только злость помогает побеждать! Поэтому в этих небольших преувеличениях, о которых догадываются лишь некоторые – ты, я и еще два десятка человек, – есть свой резон. А потом, мы Бредероя долго пытали, и он многое нам рассказал… То, о чем ты даже и не догадываешься…
– Пытали? Ну и как?
– Что как? Вел он себя достойно, мужественно. Даже «Колесо правды» его не сломило. Это лишь второй случай на моей памяти…
Сюркуф досадливо осекся, поняв, что нечаянно сказал лишнее. Ведь первый случай был как раз именно с ДозирЭ.
– …И всё же со временем мы смогли развязать ему язык!..
Бредерой тем временем стоял посреди уже обагренного кровью помоста, под зловеще склонившимся крюком шпаты, и несколько затравленно оглядывался по сторонам. Некогда гордый жестокий горец с пылающим взглядом, владелец шкуры снежного барса, отчаянный боец, человек, едва не ставший Вершинным вождем Маллии, внезапно не сумел совладать с чувством неуверенности и страха перед огромной толпой.
Трибуны находились всего в тридцати шагах от Бредероя, и он не мог не обратить внимания на людей – богатых мужей и знатных воинов, которые ее заполняли. Тут он столкнулся взглядом с ДозирЭ, вздрогнул от неожиданности и вдруг едва заметно ему кивнул. Этот знак приветствия не остался незамеченным; все, кто находился на трибунах, постарались разглядеть человека, удостоившегося внимания приговоренного. Многие даже приподнялись. ДозирЭ нисколько не сконфузился и холодно ответил таким же коротким кивком.
Тем временем распорядитель закончил чтение и сошел с помоста. Сейчас же к маллу подбежали помощники палача схватили его, раздели и обмазали черной смолой.
Бредерой не сопротивлялся.
Заиграли лючины, к Казнильному месту выбежали танцоры и исполнили «Танец смерти».
Бредерой продолжал робеть, смущался своего непотребного вида, но вскоре уныние и подавленность на его лице сменились привычным высокомерием. И глаза его вновь полыхнули знакомым огнем.
Ему поднесли кубок с подогретым нектаром, но горец отказался пить. Он что-то рявкнул на своем наречии («Давайте же!» – перевел ДозирЭ Сюркуфу), и помощники палача не заставили себя упрашивать. Они опустили малла на колени, замкнули его в деревянные колодки, а волосы привязали к шпате.
На помост под приветственные возгласы толпы с тонким, заточенным только с одной стороны мечом в руках поднялся палач. В последний момент Бредерой несколько раз дернулся, пытаясь высвободиться, но колодки крепко сжимали его тело.
Забили калатуши. Площадь напряженно смолкла.
Карающий примерился и молниеносным точным движением срезал голову Бредерою. Обезглавленное тело обмякло, а голова с остекленевшими глазами осталась неподвижно висеть на веревке шпаты, даже не шелохнувшись. Толпа взвыла от удовольствия – это был один из лучших ударов, которые когда-либо видела Грономфа.
– Вот и нет твоего малла! – паясничая, развел руками Сюркуф. – А? Каково? Чувствуешь пустоту внутри себя? Так всегда бывает, когда наконец расправляешься со своим самым распроклятым врагом. Долго-долго не проходит ощущение, что чего-то не хватает!
– Мои самые распроклятые враги еще живы, – с легким вызовом отвечал ДозирЭ.
Улыбка сошла с лица главного цинитая, он несколько напрягся и чуть позже сказал мягким голосом:
– Пойдем, ты, наверное, проголодался. Я знаю одну кратемарью, где совершенно бесподобно готовят молочных поросят. Клянусь, ты таких в жизни не едал…
ДозирЭ было начал отказываться, ссылаясь на отсутствие аппетита, но Сюркуф внезапно стал совершенно серьезным и проявил особую настойчивость. Молодой человек вынужден был уступить.
Вскоре они покинули площадь, использовав узкий проход между мраморным дворцом и храмом Инфекта, предназначенный только для посетителей трибун. В неприметном закоулке Сюркуфа ожидали конные носилки, принадлежавшие Круглому Дому. Вишневые воины сели в них и добрались до той кратемарьи, которую так восхвалял главный цинитай. ДозирЭ сошел с носилок, огляделся и, к изумлению своему, узнал трехъярусное здание «Двенадцати тхелосов» – бывшее заведение Идала.
Они прошли в трапезную залу и заняли лучшее место. Посетителей к этому часу собралось много, но этот стол, расположенный на красивом подиуме в виде палубы корабля, оставался свободным. Это показалось ДозирЭ подозрительным.
