Алеклия отправился в длительную поездку по стране, собираясь объехать все города Авидронии и посетить все храмы Инфекта. Его сопровождало много военных и внушительная свита – не меньше двадцати тысяч человек, а еще караван повозок, груженных золотом. Везде его встречали пурпуром, гимнами и цветами. При приближении процессии Божественного к очередному городу всё его население, облаченное в праздничные одежды, высыпало на улицы. Под громкое «Слава Авидронии!» начиналось ослепительное церемониальное шествие. Алеклия Победоносный на красном коне с пикой в руке выглядел воистину богом, будто сошел с мозаики ближайшего храма Инфекта. На следующий день на город проливался благодатный дождь высочайших щедрот. Алеклия лично объезжал кварталы и указывал, где возвести храм Инфекта, Библиотеку, Атлетию или Театр, где разбить парк, выкопать водоем, проложить дорогу, укрепить городскую стену. И сразу выделял необходимые суммы.
Внезапно Божественный прервал поездку и спешно вернулся в Грономфу. Этот странный поступок вызвал большое удивление, но через несколько дней всё прояснилось: в столицу Авидронии по приглашению Инфекта прибыл будущий интол Иргамы юный Нэтус в сопровождении своей матери Хидры. К изумлению многих, Алеклия устроил гостям необыкновенно торжественную встречу, а потом задал двухдневный пир.
Во время пиршества знатные авидроны, особенно военачальники, поначалу вели себя настороженно, бросая хмурые взгляды на своих бывших врагов. Они не понимали, почему Божественный так добр с теми, с кем пришлось столь долго и кровопролитно сражаться, и почему сами иргамы не испытывают мучительной злобы, глядя на тех, кто их разбил, разорил и унизил. Но постепенно обстановка разрядилась. Алеклия был необыкновенно весел и неустанно развлекал интолью Хидру, которая, кстати, отвечала на его знаки внимания светлым взглядом и обаятельной улыбкой. А Нэтус – высокомерный мальчик с тонкими болезненными чертами – сначала испуганно озирался по сторонам, но потом в компании таких же подростков – отпрысков известнейших авидронских родов быстро освоился и вскоре убежал с ними смотреть развалины Тобелунга.
Алеклия разместил Нэтуса и Хидру в одном из самых красивых дворцов Комплекса Инфекта и приставил к ним триста опытных слуг, которые оказались в сто крат расторопней и заботливей, чем самые проворные иргамовские слуги-рабы. Радушный хозяин всегда был рядом: то на колеснице, усыпанной драгоценностями, показывал Грономфу, то катал гостей на быстроходной галере, то устраивал фантастические представления с участием тысяч лицедеев, мелодинов и музыкантов. Наставница будущего иргамовского интола, и без того потрясенная пышным приемом, не уставала искренне восторгаться невиданным великолепием авидронской архитектуры и всеобщим процветанием. Наследник же чувствовал себя в новой обстановке просто небожителем, а все его старые представления о красоте, о богатстве, о зодчестве, об авидронах довольно быстро претерпели самые удивительные перемены.
Встретившись с интольей, Алеклия понял, что в жизни она еще лучше, чем на той картине, которую он видел тогда под Масилумусом: чудесные убранные на затылок черные шелковистые волосы, высокий изумительный лоб, маленькие ушки с гранатовыми серьгами и умный горячий взгляд. Однако, несомненно, талантливый художник не смог передать всю силу необъяснимого волнующего обаяния, всю колдовскую притягательность ее порочности. До крайности взволнованный, Алеклия уже через несколько мгновений после знакомства почувствовал такое желание, которого никогда еще не испытывал. Даже Андэль не так влекла его. Эта женщина одним своим присутствием пробуждала такие инстинкты, что приходилось постоянно сдерживаться.
На исходе десятого дня пребывания иргамовского интола в Грономфе Алеклия, переодевшись слугой, пробрался во дворец, выделенный гостям, и, использовав потайной ход, проник в покои Хидры. Увидев перед собой Инфекта Авидронии, в смешном наряде и крайне смущенного своим дерзким поступком, уже почти заснувшая интолья нисколько не удивилась, приветливо улыбнулась, поднялась, как была – нагая, помогла Божественному скинуть одежды и привлекла на ложе. Алеклия в приглушенном свете факельниц увидел прекрасное смуглое тело – тяжелые полные груди, широкие бедра, вдохнул аромат волос, поцеловал желанную родинку на шее, которая так долго не давала покоя, робко прикоснулся к груди, погладил живот, почувствовав удивительную гладкость кожи, ощутил смелые и приятные встречные прикосновения и тут же провалился в беспамятство, растворившись в пронзительном наслаждении. Он очнулся только под утро, не в силах пошевелиться…
Прошел месяц. Нэтус и Хидра по-прежнему гостили в Грономфе, предаваясь усладам и развлекаясь. Алеклия давно уже перестал утаивать свою новую связь, открыто посещал покои интольи, оказывал ей знаки внимания, дарил самые дорогие на свете украшения.
Хидре было легко с Инфектом Авидронии. Он оказался добрым, внимательным человеком. К большому ее удивлению, он не был достаточно сведущим в искусстве плотских наслаждений, своим поведением на ложе напоминая, скорее, нежного юношу, а не закаленного опытом мужчину, в распоряжении которого сотни прекрасных женщин. Пользуясь внезапно обретенной властью над этим великим человеком и видя его ученическую кротость и пылкое желание совершенствоваться, она постепенно раскрыла ему всё чудесное разнообразие ласк, а потом научила извлекать из близости как можно более острое наслаждение и продлевать его до бесконечности.
Однажды вечером, во время прогулки по территории Дворцового Комплекса, Алеклия, уже в который раз объясняясь Хидре в любви, совсем забылся и привел интолью в то место, которое ей никак не следовало посещать. Здесь была временно установлена золотая статуя Слепой Девы, отнятая в землях ларомов воинами Вишневой армии у разбойника Дэвастаса. Хидра вспыхнула, обиженно надула губы и надолго замкнулась. Только через несколько дней Алеклии удалось изумительными подарками заставить ее забыть о происшедшем.
Через три месяца Совет Пятидесяти Друзей, а потом и народные собрания стали проявлять беспокойство из-за долгого пребывания в Грономфе наследника и его матери. Поползли недвусмысленные слухи. Провтавтх уже несколько раз выговаривал Алеклии, да влюбленный правитель и сам понимал, что «дружественная встреча» чрезмерно затянулась и что ее продолжение чревато непредсказуемыми последствиями. Еще через месяц обстановка накалилась…
Наконец настал день отъезда. Божественный был подавлен и даже не пытался это скрывать. На прощанье он сделал Хидре сказочный подарок: вернул теперь дружественному народу статую Слепой Девы.
Возвратившись в Иргаму, Хидра первым делом втайне извлекла из золотой Девы скрытые в ее чреве несметные сокровища. О том, что они там находятся, она однажды узнала от пришедшего с очередного пира Тхарихиба, который на следующий день так и не вспомнил, что сболтнул интолье одну из самых священный тайн династии Тедоусов. «О, если б Алеклия, мой доверчивый возлюбленный, мой мужественный и щедрый авидрон, знал, какую истинную ценность имеет его подарок! – с улыбкой на лице думала она, восхищенно разглядывая лежащую перед ней гору драгоценностей – лотус, изумруды, алмазы. – О, Дева, боюсь, Тхарихиб ошибался. Здесь добра по меньшей мере на восемьсот тысяч берктолей!»
