Алеклия решил быстро восстановить Кадиш, для чего приказал нанять двести тысяч мастеровых и подручных. В крепости начались работы, а армия стала готовиться к продолжению похода.
Вскоре Инфект отобрал из партикул лучших воинов, чтобы восполнить численность Белой либеры. Всем кандидатам, среди которых оказались ДозирЭ, Тафилус и Идал, предстояло пройти испытания. Утром их собрали в поле, и Алеклия лично наблюдал за тем, как воины справляются с заданиями. Когда дело дошло до скачек, Тафилус – горожанин, никудышный наездник, первый выпал из седла и с понурой головой отправился в расположение «неуязвимых». А вот ДозирЭ и Идал показали себя с самой лучшей стороны и были тут же зачислены в Белую либеру. Алеклия сам подъехал к воинам на своем скакуне красной масти и поздравил с новым назначением. ДозирЭ ликовал – его юношеская мечта, казавшаяся несбыточной, осуществилась самым волшебным образом.
Божественный собрался возвращаться в Авидронию, доверив Лигуру продолжение военной кампании. Складывалось впечатление, что с Иргамой покончено, но из глубины страны приходили тревожные вести. Вишневые сообщали, что Тхарихиб и его брат Хавруш собирают новое войско, еще большее, чем прежде, составляя целые партикулы из мастеровых и рабов, что ряд могущественных стран помогают Иргаме золотом, наемниками, оружием и зерном, что сам Масилумус обрастает мощными укреплениями и взять его впоследствии будет так же сложно, как и Кадиш. Однако после двух блестящих побед авидроны настолько поверили в собственное превосходство, что уже никто не сомневался в победе. Надо только довести кампанию до конца.
Однажды, уже перед самым отъездом, Инфект получил онис от самого Тхарихиба, в котором тот предлагал мир. Послание было маловразумительное, путаное. Почтительные обращения перемежались угрозами. Откуп, который предложил интол Иргамы, был совершенно несоразмерен затраченным на войну средствам. Складывалось впечатление, будто он ведет речь о мелком пограничном конфликте. Алеклия оскорбился до глубины души и продиктовал писцу издевательский ответ, но после некоторых раздумий, под влиянием советников и представителей Ресторий, было написано новое письмо. От имени народных собраний он предлагал Тхарихибу отделить в пользу Авидронии все территории, простирающиеся до Кадиша, заплатить в течение десяти лет откуп в размере миллиона берктолей и отправить победителю двести тысяч рабов, скот и еще великое множество различных товаров. В конце письма Инфект предупреждал, что в следующий раз условия перемирия будут значительно тяжелее. Тхарихиб не ответил.
На тридцатый день после взятия Кадиша, чуть забрезжил рассвет, ДозирЭ и Идал прощались с цинитами своей партикулы. Бывшие монолитаи уже щеголяли в плащах всадников Белой либеры, хотя еще не были приняты в этот отряд. Многие «неуязвимые» посчитали своим долгом пожелать доброго пути ДозирЭ и его другу, для которых эта война уже закончилась.
Пришел и Эгасс, как всегда взыскательный, даже придирчивый. Узнав о причине собрания, он немного смягчился и подозвал к себе воинов, покидающих партикулу.
– Жалею об одном: не долог был срок вашего пребывания в моей партикуле. Но и за это время вы прошли столько испытаний, что другим хватило бы на целую жизнь. Что ж, вы славно сражались и положили на поле боя немало иргамов. Если бы все мои воины были столь мужественными… Эгоу, циниты, держитесь крепче в седле и охраняйте Божественного пуще собственного глаза.
И Эгасс приложил руку ко лбу. Воины поблагодарили партикулиса за добрые слова, за все уроки, которые он им преподал, не забыли упомянуть и о счастливом своем вызволении из рук Вишневых.
Через некоторое время уже за пределами лагеря ДозирЭ и Идал прощались с Тафилусом. Они стояли посреди кадишской дороги, ведущей в Авидронию, придерживая под уздцы неспокойных лошадей. Девросколянин выглядел растерянным, но пытался не подавать виду. Он понуро топтался, безвольно опустив плечи, и глубокая печаль отражалась в его наивном взгляде.
Три друга никак не могли расстаться, еще долго стояли, уныло перебрасываясь воспоминаниями. Наконец вдалеке послышался сигнал Белой либеры к построению.
– Эгоу, Тафилус, когда-нибудь мы обязательно встретимся. – ДозирЭ легко вскочил в седло.
– Надеюсь! – с грустью отвечал девросколянин.
– Не знаю, как вы, рэмы, – сказал Идал, – но я всю жизнь буду верен той клятве, которую дал вам тогда в горах.
– И я, – подхватил Тафилус. – Мы же поклялись на крови!
– И я, – заключил ДозирЭ.
Всадники тронули лошадей и вскоре скрылись из виду. Тафилус повернулся и побрел назад, к своему лагерю. Он шел и что-то шептал себе под нос.
Над Кадишем медленно поднимался тяжелый неистово яркий солнечный диск.
Часть 2
Белая либера
Глава 23. Люцея и белоплащный
В одной колонне с Божественным и Белой либерой ДозирЭ и Идал вернулись в Авидронию, но сразу в Грономфу не попали. Вместе с прочими новичками, отобранными под Кадишем из лучших воинов, они оказались в лагере своего нового отряда. Там, посреди дремучих лесов, два друга провели три месяца, три последних месяца сто третьего года.
ДозирЭ полагал, что он хороший наездник и что в военных ходессах для всадников получил основательные навыки верховой езды, но быстро убедился, что по сравнению с опытными воинами Белой либеры весьма слаб. Чтобы почувствовать себя с ними на равных, ему снова пришлось много трудиться. И он проявил себя весьма способным учеником, хотя и вновь не избежал жестоких наказаний.
Наконец, по истечении почти ста дней, ДозирЭ и Идал прошли очень сложные испытания и в результате облачились в одежду и доспехи воинов Белой либеры, а на плечи им прикрепили светло-розовые хвостики десятников. Вечером следующего дня они прибыли в Грономфу.
У Шестых городских ворот друзья расстались: Идал направился в Старый город, где располагался дворец его отца, а ДозирЭ двинул коня через всю Грономфу к себе домой. Каково же было его удивление, когда он не обнаружил ни дома с конюшнями, ни старого сада, в котором играл мальчишкой: на месте лачуги старика Вервилла возвышалось величавое здание, окруженное со всех сторон пышными фонтанами.
Молодой человек не поверил своим глазам. Он соскочил с коня, кинул поводья выбежавшему слуге и быстро поднялся по широкой каменной лестнице, увитой растениями с крупными цветками. Уже на самом верху двое вооруженных слуг преградили незваному гостю путь и потребовали объяснений.
– Я хочу немедленно видеть хозяина этого дома. А ну, пропустите, или мне придется познакомить вас с оружием воина Белой либеры, – предостерег ДозирЭ.
Стражников явно смутил грозный вид посетителя и его принадлежность к дворцовому отряду, но вышколенные слуги всё же не двинулись с места. Напротив, один из них схватился за рукоять морской рапиры, которой был вооружен, и надвинулся на воина, пытаясь оттеснить его вниз.
Такое отношение пришлось ДозирЭ не по нраву. Право же, разве позволено простолюдину так вести себя с одним из телохранителей Инфекта? Грономф носил белый плащ всего только день, а потому его всё еще переполняла радость, он ощущал в груди величайшую гордость, а сердце его пылало беззаветной отвагой. И из-за этого поведение слуги было воспринято им как оскорбление всей Белой либеры. ДозирЭ схватился за меч.
