Тут Реза в первый раз слегка зашатался, не осклабился, как обычно, и не издал своего обычного «Гы-ы!», а схватился за сплющенную носопырку и безвольно сделал два шага куда-то в сторону. Этого Упырю хватило. Он, развернувшись, нанес противнику сокрушительный удар ногой в спину, в район крестца, от которого тот рухнул ничком, как подкошенный. Леха не дал ему подняться. Он налетел сверху, припечатав Резу к песку, уперся коленом в позвоночник и сцепил ладони на его лбу. Это был смертельный захват, выскользнуть из которого практически невозможно.
Упырев знал, что исходом этой схватки может быть только смерть одного из них, и поэтому постарался не оставить противнику ни единого шанса. Он все дальше отгибал голову слабоумного иранца назад, преодолевая его сопротивление, а тот, напрягая шею, все пытался расцепить Лехины руки, но и его силы были не беспредельны. Наконец раздался громкий, отчетливый хруст, и руки Резы бессильно упали на песок.
Он умер, так ничего и не поняв в этом мире. Леха-Упырь оборвал время, отведенное ему судьбой на размышления. Может, оно и к лучшему. Хотя… Останься Реза в живых — он бы, наверно, все равно ничего не понял.
Упырев встал, оставив соперника валяться на песке, и подошел к Гульнаре, которая так и лежала, не в силах ни встать, ни сказать хоть слово — только показывала пальцем ему за спину. Он, оглянувшись, увидел, человека со старинным револьвером — даже как называется, сразу не вспомнишь, но сразу видно, что оружие опасное. У того, кто держал Алексея на мушке, были мелко-курчавые волосы, как каракуль, и нахальные козлиные глаза, которые сейчас были мутными от бешенства.
Он, совершенно очевидно, уже нажимал курок, чтобы немедленно выстрелить Упырю точно в лоб, но вдруг отвлекся, посмотрел куда-то выше, и Упырь тоже непроизвольно оглянулся.
И увидел, что на гребне бархана, всего метрах в пятнадцати, стоит прапорщик Деревянко с автоматом в руках, и целится как раз в того, с нахальными козлиными глазами. Против автомата Калашникова революционный револьвер — слабый аргумент. Завитый под барашка со старинным оружием, видимо, струхнул. Потому что постоял еще чуть-чуть, а потом молча развернулся и ушел за бархан. Никто не стал в него стрелять.
Сердар вернулся на стоянку, шатаясь, как пьяный, обводя сидящих у костра дикими глазами. Он упал на один из камней, что прикатили для сидения вокруг костра, и схватился руками за голову, раскачиваясь из стороны в сторону:
— Вай… Он убил его… Он убил его… Вайе-вай!…
Некоторое время все сидящие вокруг импровизированного стола, — расстеленной на земле клеенки, которую в Туркмении называют дастарханом, — глядели на него озадаченно. Потом Мурад осторожно спросил:
— Кого убили?
— Ре-е-зу у-би-или! — Сердара трясла крупная дрожь, он почти рыдал.
— Кто убил?
— Этот ваш… Терминатор! — потомок Джунаида взглянул вдруг на Аннанияза с неожиданной ненавистью, как будто это он привез сюда Терминатора специально, чтобы тот убил Резу.
— Э-э-э! — Аннанияз предостерегающе поднял руку. — Мы твоего Резу не убивали. Ты его сам туда повел.
Сердар, поняв, что слова старого туркмена-уголовника справедливы, понурил голову.
— А как он его убил? — запоздало поинтересовался Сапар. — Выстрелов вроде слышно не было…
— Голыми руками… Вот так, — он показал, как Леха прихватил Резу за лоб, опершись коленом в позвоночник. И потрясенно повторил: — Голыми руками!
Его никто больше ни о чем не спросил: каждый представил себе, что такое убить звероподобного Резу голыми руками, и всем стало не по себе. Последовавшей затем долгой паузы первым не выдержал Мурад:
— Да ну его все к черту! Давайте мотать отсюда, пока не поздно!
Аннанияз переглянулся с Сапаром, и они согласились с Мурадом и друг с другом без слов: здесь стало слишком опасно. Причем главная опасность исходила, как ни странно, не от Терминатора, а от этого безумца, невесть зачем оказавшегося в великой пустыне. Отец озвучил их общую с сыном мысль:
— Да-да, что-то мы слишком задержались. Пора домой.
И Порсы первый раз не стал возражать.
— А как же ваш кровник? — Сердар лихорадочно искал повод, чтобы задержать россиян: ему тоже не хотелось оставаться один на один с Терминатором.
— Никуда не денется, — сухо сказал Аннанияз, повторяя ранее озвученную мысль. — Нам торопиться некуда. Все равно он домой вернется — там его и достанем.
— Да вы не понимаете! — Сердар уже кричал, и то ли от избытка эмоций, то ли от чрезвычайности ситуации акцент его стал почти незаметен, по крайней мере ставропольские туркмены теперь понимали его без переводчика. — Там же клад! Сокровище! Не уезжайте! Заполучим золото — честно на всех поделим!
— Какое золото? — не понял Аннанияз.
— Обыкновенное! Прадед мой его здесь закопал!
— А что же ты его до сих пор не выкопал? — задал резонный вопрос Сапар.
Сердар только огорченно махнул-рукой и приказал Мураду:
— Расскажи.
Мурад начал рассказ, а Сердар поплелся на бархан — продолжать наблюдение.
Они вернулись на стоянку молча, потрясенные разыгравшимися только что событиями. Только Леха положил руку Владимиру на плечо и тихо сказал:
— Молоток, Дерево! Спасибо. Сколько раз уже меня спасал…
Деревянко помотал головой, то ли отрицая свои заслуги, то ли стараясь вытрясти из памяти картину мертвого тела волосатого звероподобного незнакомца. Владимир теперь убедился, что он был прав. Шум мотора ему не показался, и не чудились ему изредка доносящиеся издалека отзвуки голосов — настолько тихие, что он сам считал их мороком. Не призрачную, а материальную улику он получил чуть позже — когда сработал его «сторожок». И вот теперь получено главное подтверждение: где-то тут, рядом — какие-то опасные люди, двоих из которых они только что увидели…
— Мальчики, а откуда у вас автомат? — спросила вдруг Гульнара.
— Это не автомат, — думая о чем-то другом, ответил Деревянко.
— А что?
— Игрушка, — пояснил Упырев, не желая пугать девушку. — Из пластмассы.
— А-а… — она похоже не очень поверила.
— Знаешь, Леха, — задумчиво заговорил Владимир, открывая еще одну баночку пива, которое стало косвенной причиной случившегося, — кажется мне, что пора валить. Слишком тут становится напряженно. Этот второй, с «маузером», где-то тут прячется. А если он не один? А сколько их? А вдруг навалятся?
— Да… — Упырев вроде бы соглашался, но в его «да…» слышался скрытое сожаление.
— Ну что еще? — раздраженно спросил Владимир.
— Ты говорил, в той ямке поискать надо… — Леха никак не хотел уходить с пустыми руками.
— Ну, говорил — так это было до того…
— А какая разница? Так далеко заехали — зря, что ли?
