Я даже подумал, что абсолютно не удивлюсь, если в следующий приезд в Махачкалу обнаружу его в штате телецентра.
Остальные не суетились. Костик меланхолично оттер от камеры местного оператора (Москва!), Стас сосредоточенно крутил ручки звукового пульта. В последний момент пришлось дать пинка Валэре, чтобы он не засветился в кадре.
Включение прошло нормально. Саныч, как обещал, глупостей не спрашивал. Я, как у нас говорят, «поторговал мордой», навел жути, передал эмоции, пообещал телезрителям регулярно выходить в прямой эфир (на самом деле — привет эфэсбэшникам, маленькая, глупая, прозрачная профессиональная хитрость). В общем, все прошло нормально.
После включения выбросили Валэрин шашлык прямо в мусорный бак махачкалинского телецентра. Бедные персидские женихи! Доехали до гостиницы. Выгрузили вещи. Я все ждал: когда же что-нибудь случится? В смысле, когда очухаются дагестанские спецслужбы? Но ничего плохого не происходило. Или Восток — штука тонкая, или Нелюбов — толстая? Но не до такой же степени! Но ничего не случилось!
В эту ночь мы опять предавались томной неге каспийского побережья.
13 августа, пятница, Махачкала. И еще несколько дней на природе.
Меня разбудил тихий, но настойчивый стук в дверь. Открываю один глаз. Ебт. Восемь утра. Какого хрена? Единственный, можно сказать, выходной. Кого несет? Может, не открывать? Горничная? Ну да! Вчера «цыгане шумною толпою» ввалились в гостиницу в четыре часа ночи. Редкая горничная рискнет после этого стучать в дверь московского рейнджера в такую рань. Ой, е-е-е… неужели… «пирэс-канфирэнсия»? Проснулись! Точно не открывать! Хотя… какой смысл. Встаю. Натягиваю джинсы. В голове туман. Открываю. На пороге двое. Восточная внешность. Но незаметная такая. Вот представляете себе — восточная, но неброская. Вот что работа с людьми делает. Хотя нет, это их так подбирают.
— Здрасьте.
— Доброе утро, — акцент есть, но очень легкий.
Я было хотел им вежливо предложить войти, но они сделали это сами, ненавязчиво подтолкнув меня животами.
— Искандер Искандеров, оперуполномоченный республиканского ФСБ, — протянута корочка.
— Э-э-э… Кирилл Крестовников, оперуполномоченный канала «Один+».
Я наивно полагал, что он как-то отреагирует на мою удачную, как мне казалось, шутку. Ничего подобного.
— Собирайтесь.
— В смысле?
— Совсем собирайтесь. Со всеми вещами, аппаратурой, ничего не оставляйте.
Меня прошиб пот.
— Извините, я не понял, я — арестован?
— Пока нет.
— Тогда зачем с вещами?
— Так надо.
— Кому?
— Вам.
— Мне? Зачем?
— Долго разговариваем. Вам помочь?
— Да нет… я сам.
Вышли в коридор. У меня в руках вещи. Одновременно из своих номеров вышли Костя и Стас. Тоже с вещами. Тоже в сопровождении невзрачных людей.
Спустились в холл. Моя знойная женщина округлила глаза и прикрыла пухлой ладошкой рот. Это жест всех женщин всех народов во все времена при таких обстоятельствах.
Вышли на улицу. Прямо у дверей — джип «Дефендер». Нет-нет, другой. Как интересно, думаю, у них даже гэбэшники на «Дефендерах» ездят. Погрузили вещи. Старший жестом указал нам на заднее сиденье. Сам сел вперед, еще один — за руль, остальные — в припаркованные рядом «Жигули».
Только тронулись, к гостинице лихо подъехали две «Волги». Одна черная, другая серая. Человек, представившийся Искандером Искандеровым, оглянулся на бодро выскакивающих из них людей. Наш водила поддал газу. Искандер повернулся к нему и сказал:
— Бараны.
Водила осклабился.
Мы были уже далеко.
Что бы вы сделали на моем месте? Правильно, вы бы спросили: «извините, а что все это значит?» Я спросил:
— Извините, а что все это значит?
Искандер повернулся ко мне. Я не знаю, что это было — может, улыбка, может… что-то еще.
Он повернулся ко мне и сказал:
— Прывэт ат Надыра.
Я не сразу вспомнил, что в гостинице он говорил почти без акцента…
Я думал, что надо что-то спросить, как-то отреагировать. Но ничего не спросил и никак не отреагировал. Опыт! Посмотрел на своих. Каменные лица. Тоже, наверное, опыт. Мы превращаемся в крутых ребят. Хотя остается все та же проблема. Крутые ребята обычно знают, куда и зачем. Мы же опять крутые… слепые котята.
— Я вам папожже гилаза завяжу. Нэ вазражаэтэ? Вот-вот, я же говорил про котят. Хотя, как мы уже знаем, завязывание глаз — хороший признак и, вообще, здоровая процедура.
— Чтобы мы привыкали?
Вот! Один-ноль в мою пользу! Искандер очень удивился и даже не смог этого скрыть.
— В смислэ? Зачэм прывыкалы?
— Да это Надир пошутил так однажды.
— А… Нэт. Чтобы дарогу нэ запомнылы. Кагда эти бараны из фэ-эс-бэ будут вам…
— …яйца отрывать.
Он посмотрел на меня с изумлением. Два ноль.
На выезде из города нас остановили. Я не знал, как к этому относиться. В отличие от той, первой поездки, теперь сценарий был нам более-менее понятен. Теперь не было смысла жаждать встречи с федералами. Скорее наоборот. Поэтому я решил относиться к этой остановке плохо. Как будто бы это что-то меняло.
Блокпост был милицейский. Милиция — местная. Я почему-то подумал, что это все-таки к лучшему. И действительно. Искандер что-то обсудил с офицером не по-русски, тот на нас даже не посмотрел, и мы поехали дальше.
Не успел я с облегчением вздохнуть, как с тоской подумал: едем по той же дороге — на Хасавюрт. Хотелось чего-то новенького, а то как-то…
Но разочарование было недолгим. Уже через несколько километров свернули на боковую дорогу. Проселочную. В Дагестане всегда так — все дороги, кроме главной, проселочные. Почти сразу остановились. Искандер повернулся к нам.
— Тепер гилаза давайтэ.
Я заржал — нервы все-таки.
— Самим выковыривать?
Искандер обиделся. Даже рассердился.
— Зачэм викавырыват?! Щто ви как дэти малыэ? Па-руски нэ панымаэтэ? Я гавару — давайтэ гилаза завазыват! Викавырыват! Эта у вас в фээсбэ выкавырывают!
Теперь я обиделся.
— Ничего у нас в ФСБ не выковыривают! Это все вражеские бредни! А вы их хаваете!
— Ми брэдни нэ хаваэм! Ни брэдни, ни канъак, ни водка, ми ваабшэ нэ пьом! Эта ви хаваэтэ всо падрад! Паленку асэтынскую схаваэтэ — и на зачыстку!
— Вы нас с кем-то путаете.
Костя и Стасик ржали уже в голос.
— Карочэ, ви будэтэ випалнат май указания ыли я вас абратно в Махачкалу вэзу? Вас там ждут.
