Но, очевидно, Павла интересовала не только водка. Его стали
встречать покачивающимся, со страшным, остановившимся взглядом, но без запаха
алкоголя.
– Колоться начал, – грустно пояснила Лиза, – или таблетки
глотать.
– Надо же, – подстегнула я фонтан воспоминаний, – «дурь»
больших денег стоит, вот небось почему квартиру обменять решил!
Лиза махнула рукой.
– Я, конечно, не могу со стопроцентной уверенностью
утверждать, но, думается, он получает отраву бесплатно.
– Да ну?
Соседка вздохнула:
– У него есть младший брат. Вот уж кто в отличие от Павла
абсолютно положительный. У них разница всего в два года, родители одни и те же,
внимания и ласки досталось обоим одинаково, а вот поди же ты! Словно позитив и
негатив.
Я молча слушала бесхитростные рассуждения женщины. Что ж,
так частенько бывает в жизни, впрочем, и в сказках тоже. Помните? «У старинушки
три сына: старший умный был детина, средний сын ни так ни сяк, младший вовсе
был дурак». Но Елизавета Корниловна, очевидно, не читала знаменитую сказку
Ершова, потому что от души удивлялась:
– Просто родительская отрада. Школу окончил с золотой
медалью, потом институт с красным дипломом, работает врачом. Женился, вот
только…
– Что?
– Супруга его, Сонечка, медсестра. С виду милая,
интеллигентная, ласково всем улыбается. Но иногда в лице у нее нечто такое
мелькает… Ну не передать словами. Знаете, у моих родителей жили попугай и кот.
Так вот, кот так на птичку поглядывал, потом съел в конце концов…
– Просто она вам не нравилась, – решила я разозлить Лизу.
Но она неожиданно охотно согласилась:
– Точно, никак не пойму, почему. Мне кажется, Сонечка
приносит Павлу таблетки. В больнице ведь есть наркотики.
– И зачем ей рисковать? – резонно заметила я.
– Господи, – воскликнула Лиза – так квартира же! Отличная,
четырехкомнатная, в престижном доме. Целое состояние. Артем не смог с Павлом
ужиться, да и понятно. Кому понравится жить с алкоголиком на одной жилплощади!
Вот и съехал к Соне, но не выписался. Думается, Сонечка решила потихоньку
свести шурина в могилу… Но это так, пустые домыслы.
– Как зовут брата Павла? – медленно спросила я.
– Артем, он хороший психиатр, – спокойно пояснила Лиза.
– Его фамилия тоже Филонов? – решила я уточнить до конца.
– Нет, Федотов, – пояснила Лиза.
– Странно-то как, – медленно протянула я, – два брата, а
фамилии разные.
Елизавета Корниловна улыбнулась:
– И не говорите! Это их отец страшно разозлился на Павла,
когда его подобрали пьяным на улице и забрали в отделение. Вроде дрался или
просто буянил. А тут как раз ему паспорт получать, шестнадцать исполнилось. Ну
Владимир Петрович и распсиховался, на весь подъезд кричал:
– Не позволю честную фамилию Федотовых позорить! Никогда
никто из нас хулиганом и бандитом не был! Не желаю иметь в роду алкоголика и
негодяя! Записывайся на фамилию матери или вообще живи без фамилии – просто
Павка-уголовник! Да и зачем тебе Федотовым быть? Скоро по этапам пойдешь!
Друзья-урки кличку дадут!
Павел побледнел и вылетел за дверь. Через пару недель он
сунул отцу новенький паспорт:
– На! Доволен теперь?
Владимир Петрович, успевший забыть о скандале, так и сел. В
документе, в графе фамилия, каллиграфическим подчерком оказалось выведено –
«Филонов».
В этот момент раздался громкий стук в стену.
– Павел вернулся, – сообщила Лиза.
– Откуда знаете? – удивилась я.
– Он всегда башмаки в угол швыряет, – улыбнулась соседка, –
слышали стук?
Павел оказался щуплым, почти прозрачным парнем. Копна
спутанных грязных волос падала ему на лоб, лицо выглядело изможденным, серым,
совершенно больным. Несмотря на теплый апрельский вечер, он кутался в огромный
свитер. Мешковатый трикотаж висел складками, и казалось, будто внутри пуловера
вовсе нет тела.
– Вам кого? – хрипло спросил мужик, отступая внутрь грязного
холла.
Его явно ломало. Лоб внезапно покрылся каплями пота, тонкая
жилистая шея странно задергалась.
– Павел Филонов? – спросила я, входя внутрь захламленной
квартиры.
Контраст с апартаментами Елизаветы Корниловны оказался
разительным. Обои свисали грязными лохмотьями, в когда-то сверкающей
хрустальной люстре горела всего лишь одна лампочка, на полу кучи грязи, и запах
стоит соответственный. Просто нора, а не жилье человека. Впрочем, говорят,
звери соблюдают в берлогах чистоту. Кстати, мне всегда были непонятны таблички
на дверях магазинов «С собаками вход воспрещен». Значит, я не могу войти в
булочную с Банди или Снапом, а грязный, вонючий, вшивый бомж, распространяющий
вокруг себя запах мочи, дорогой гость? Ну и где справедливость? Мои псы
регулярно принимают ванну, всегда после прогулки моют лапы, принимают таблетки
от глистов и пахнет от них, как от маленьких детей – молоком, геркулесовой
кашей и хорошим шампунем. И вообще, собаки намного лучше людей. Скажите,
когда-нибудь видели ротвейлера, напившегося в дым и избивающего хозяев? А
болонку-наркоманку? Или пуделя-убийцу? Да ни одно животное не кинется на другое
без всяких причин, люди же…
– Чего надо? – просипел хозяин, ежась.
– Меня прислала Катя Котова, – сообщила я с серьезным лицом.
Павел поднял руку, похожую на сухую ветку, и взъерошил
волосы.
– Не помню такую…
Ну и не удивительно, я сама с ней незнакома, но должен же у
меня быть повод для визита.
– Вы гримировали ее сестру, жертву автомобильной катастрофы.
– Вполне вероятно, – легко согласился Филонов.
– Вот теперь я хочу пригласить вас. Сколько стоит грим?
– Ну смотря чего делать, – задумчиво забормотал Павел,
стараясь унять дрожь в руках, – ежели еще причесывать… Долларов сто, а там
поглядеть надо.
– Ладно, – легко согласилась я.
Филонов с надеждой поглядел на мою сумочку и спросил:
– Авансик не дадите?
– Пожалуйста, – опять согласилась я и достала зеленую
банкноту.
