Послышались громкие шлепки, потом сдавленные рыдания. Софе
явно наподдавали по морде. Невнятный голос вновь забубнил.
Грозная начальница, всхлипывая, завела:
– Хорошо, хорошо, как прикажешь, ты тут хозяин, а я твоя
раба.
Вновь раздались смачные шлепки. Боря сидел ни жив ни мертв,
страшно боясь, как бы Софе не пришло в голову заглянуть в соседнее помещение.
Начальница мирилась с тем, что Борька иногда слышит ее ругань, и явно ценила
молчаливость парня. Но свидетеля своего унижения она постарается выставить за
дверь как можно скорей.
Но Софа ничего не узнала, а Боря понял, что хозяином клуба
является таинственный Жок.
– Зачем же ты сказал мне, что тебе пятнадцать лет?
«Антуан» рассмеялся:
– Милые дамочки мальчиков помоложе любят. У меня имидж такой
– юный, необученный, первый раз замужем. Большинство просто тащится. Рост,
видите, небольшой, бороду с усами начисто извел…
– Ладно, – сказала я, – одевайся и выводи меня отсюда.
«Рыба» мигом накинула пиджак. Потом, секундно поколебавшись,
парень подошел ко мне и легко тронул за руки:
– Простите, вы правда отправите меня в Париж?
– Да, – спокойно пообещала я, – сведу там с нужным
человеком, на работу возьмут. Так что учи французский!
– Пожалуйста, – шепотом попросил Борис, – пожалуйста, не
забудьте, дайте мне шанс. Говорят, там в подобные заведения ходят дочери
миллионеров и можно составить отличную партию.
Я только улыбнулась. Нет, девушки из семей Дюпонов или Ле
Клерков в стриптиз-клубах не встретить, у них другой круг общения.
– Точно не забудете? – продолжал ныть Боря.
– Сказала же нет, – ответила я и велела: – Если увидишь меня
тут еще раз, вида не показывай, что знакомы.
– Понял, не дурак, – закивал Боря.
Глава 21
На следующий день я вылезла из кровати около одиннадцати и
поглядела во двор. Моросил мелкий дождь, солнца и в помине нет, а по дорожке от
ворот идет по направлению к дому незнакомая женщина. Лицо прикрыто зонтиком,
фигура стройная, подтянутая.
Зевнув, я накинула халат и вышла в коридор. Но не успела
добраться до лестницы, как услышала громкий голос хозяйки:
– Антонина, Дарья встала?
– Так она давно уехала, – крикнула в ответ горничная, –
никогда не сидит на месте!
– Ты уверена?
– А вы гляньте во двор, машины нет!
– Дома-то кто есть?
– А никого, – сообщила Тоня, – дочка ихняя с Варенькой еще в
восемь в школу отправились. Аркадий их повез, а Ольга в девять отбыла…
– Ладно, – велела Таня, – ступай гладить.
Тоня быстро зацокала каблучками. Потом раздался скрип
входной двери, и хозяйка сообщила:
– Пошли в кабинет, мы одни.
– Хорошо, – ответил незнакомый женский голос.
Быстрее молнии я метнулась в свою спальню. Так, значит, Таня
хочет по какой-то причине скрыть от всех свою гостью. Надо во что бы то ни
стало подслушать их беседу.
Кабинет расположен на втором этаже. Это угловая комната, две
из стен в ней внешние, третья же примыкает к апартаментам покойного Олега
Андреевича.
Надеюсь, что дверь не заперта и что там есть встроенный
шкаф. Схватив с тумбочки стакан, я прокралась в спальню депутата.
Дверь оказалась открыта. Сейчас прислоню стакан к стене и
прижмусь ухом, в детстве мы с ребятами так подслушивали у дверей учительской,
где педсовет обсуждал четвертные отметки.
Но подручные средства не понадобились. В спальне Олега
Андреевича нашлась небольшая картина, изображавшая усталых рыбаков. Елозя
стаканом по стене в поисках лучшей слышимости, я сдвинула полотно и отшатнулась
– прямо передо мной окошко в кабинет и как на ладони видно Таню.
Сначала я быстренько присела, боясь, что меня заметит, но
уже через секунду поняла, в чем дело.
В кабинет я заходила несколько раз и никаких окон, кроме
наружного, там не заметила. Зато на стене висит странная штука – матовое стекло
с блестящими вкраплениями. Таня объясняла, будто данную красоту подарил
Харитонову один модный экстравагантный художник, которого Олег Андреевич спас от
тюрьмы.
«Закат в Венеции», ни больше ни меньше. Я еще удивилась,
разглядывая данное произведение, при чем тут Венеция?
И вот теперь выяснилось, что на самом деле вещица –
шпионский глаз, а рядом небольшое отверстие, прикрытое пробкой. Я потянула за колечко,
и рассерженный голос хозяйки влетел прямо в ухо:
– Что тебе надо? Деньги ты ведь получила!
Женщина сидела спиной к «картине», поэтому мне была видна
лишь прямая спина.
– Очень мало заплатила.
– Я теперь вдова, – пояснила Таня, – нуждаюсь в средствах,
как раньше, давать не могу.
– Ладно, – легко согласилась пришедшая, – только уж извини,
если язык за зубами не удержу.
– Пожалуйста, – хмыкнула Татьяна, – кстати, теперь и бояться
некого, Олег покойник, так что придется тебе убираться несолоно хлебавши. И
больше не надо ко мне домой приезжать.
– Ладно, – вновь покладисто сказала женщина, – сейчас ухожу,
только зря думаешь, будто теперь нечего бояться. Согласна, одна твоя тайна
вроде как и смысл потеряла, хотя, прикинь, какой скандал поднимется, если про
Валентину узнают.
Таня нервно забарабанила пальцами по столу.
– Абсолютно никакого скандала. Валентина давно похоронена,
памятник хороший стоит, цветочки растут.
– Ой, – захихикала гостья, – только не надо мне лапшу на
ушки развешивать. Мы-то с тобой знаем, что к чему и что почем!
– В толк не возьму, – вздохнула Таня, – к чему ты клонишь?
– Ох, ох, ох, актриса погорелого театра, – взвизгнула
женщина, – какого шута тогда мне каждый месяц почти штуку баксов платила?
– Давала не тебе, а нашей несчастной матери, – спокойно
пояснила Таня.
Она явно взяла себя в руки. Щеки приняли нормальный оттенок,
а руки преспокойно лежали на столе.
– Что ж от мужа бегала? – продолжала наседать дама.
