— Я весь посмотрел, — ответил Саня, усаживаясь почему-то на один стул, — а Серега — первые четыре серии, остальные я ему только что отдал. Ну ему тоже вкатило. Только в машину сел, вместо привета говорит: «Ты диски привез?». Да еще с таким наездом.
Тут подошел Сергей, который ходил мыть руки. Сев за стол, первым делом тоже заговорил про кино:
— А это правда, что ли, все было? Ну у вас там?
— Большей частью, да. Только это в 2000 году было, я же то время снимал. А потом записи внимательно просмотрел, а там на заднем плане машины мелькают, которых тогда не было еще. Ну я и датировал 2003 годом, и таблички техосмотра кое-где вставил. Разницы-то особой нет, 2000 или 2003.
— Бля, смотришь как документальный, будто скрытой камерой снимали, только мата почти нет. А что там не правда, ты говоришь? — продолжал спрашивать Сергей, пока Тумак делал заказ.
— Ну есть там места, где примерно додумывал то, чего сам точно не знал. Например, как Сережу Шустрика завалили в джипе прям в лобешник. Я-то там не присутствовал, не знаю, кто работал. Да и подругу его тоже для эффекта подсадил, она не успела тогда выйти к машине.
Все время, пока обедали, они разговаривали только о снятом фильме, и уже воткнув в зубы зубочистку, Саня, наконец, спросил:
— Ты бюджет еще не прикидывал?
Виталий, качнув головой и дожевав, ответил:
— В районе двух.
— Двух миллионов? — уточнил Сергей.
Бандера опять качнул головой. Здоровяки переглянулись, видно было, что сумма их озадачила. Они рассчитывали «в пять раз меньше», как было сказано накануне. Виталий, видя их недоумение, сразу поправил:
— Это вместе с рекламой, она здесь дорогая. Без рекламы не один фильм не будет работать, как надо. Про съемки того фильма, что вы посмотрели, по всем каналам в «Новостях» говорили, да и в прессе много писали, а вы о нем даже не слышали.
Тумак почесал затылок, и они опять с Сергеем переглянулись, задержав взгляд друг на друге. Виталий даже хотел уже было найти предлог, чтобы оставить их наедине посовещаться, так надолго затянулась пауза на их раздумье. И когда он уже собрался сказать про туалет, Тумак произнес:
— У нас сейчас пока нет таких средств. Мы-то криминалом давно не занимаемся, «бабки» все вложили. У меня фирма своя, таксистская. Легальная, все как надо. Это на одной из моих машин ты того лопуха поймал. У Сереги тоже свое дело. Сейчас, даже если все «бабки» выдернуть…
Саня замолчал и опять посмотрел на Серегу. Виталий все ждал, когда можно их будет подтолкнуть к главной мысли. А пока перебирали другие варианты.
— А у вас там, в Приморье что, нет людей с деньгами, что ли? — спросил Сергей.
— Есть, но там все далекие от этой темы. Они лучше через каждые сто метров настроят всяких магазинов, ресторанов и прочих заведений, — усмехнулся Бандера, не называя главную причину, — но вкладывать деньги во что-то новое, им совсем неизвестное, они не будут. Я почему сюда и приехал, потому что здесь в этом деле толк понимают.
— А здесь больше ни к кому не обращался? — спросил Тумак.
— Нет, я приехал за день до знакомства с вами.
— А ссуду не пробовал взять?
— Ее дадут только раскрученной студии, — ответил Виталий и, видя, что парни опять задумались, хотел задать главный вопрос. Но тут Серега сам перешел на нужную тему.
— Может, с Геной поговорить? — спросил он и посмотрел на Тумака.
— Да я вот и думаю, — ответил тот и опять повисла тишина.
— Гена, это кто? — прикинулся Виталий.
— Это старший у нас, — ответил Тумак, — дядя Миша.
Виталий не стал спрашивать, почему он одновременно Гена и дядя Миша, а продолжил по-другому:
— Если есть кому предложить тему, предложите. Вы-то по-любому в доле будете, мне здесь ваша помощь понадобится. Если есть люди нормальные, устройте встречу, поговорим. Только не говорите, что я прошу деньги. Не просил ни у кого, даже тогда, когда шесть лет назад не в чем было на улицу днем показаться. Скажите, что есть человек, который предлагает совместный бизнес-проект.
Подумав еще несколько секунд, Тумак качнул головой и сказал:
— Ладно, давай так. У меня послезавтра встреча с Геной, я ему твой фильм дам посмотреть, и уже что он скажет, из этого и будем исходить. Он-то его за два дня точно не посмотрит, но где-то через неделю уже мне даст ответ. Я тогда сразу назначаю встречу и звоню тебе. Идет?
— Конечно, идет, — ответил Виталий.
* * *
Неделя прошла незаметно. Бандера решил посвятить ее изучению дорог Москвы, чтобы не останавливаться постоянно и спрашивать. Оказалось, что сами москвичи почти все ездят с картами дорог, а когда у кого-нибудь из водителей спрашиваешь, как проехать, они достают карту и показывают. «Самое главное, — говорили они, — это выучи все развязки». Виталий и сам уже заметил, что стоило проехать мимо нужного поворота на главных направлениях — и приходилось ехать порой несколько километров, чтобы развернуться. Иногда проезжал мимо и вторую развязку, которую находил дальше по курсу уже на своей карте. Где-то в других местах он бы уже давно переехал через все сплошные линии и развернулся без всяких развязок, но здесь, в Москве, почти на всех главных дорогах вместо сплошной линии был бетонный или железный барьер. Иногда встречные направления разделяли всяческие бульвары или просто пешеходные и цветочные аллеи, но от этого было не легче. Чтобы развернуться в обратную сторону, нужно было ехать до ближайшей развязки и не проехать нужный поворот.
В выходные изучение продвигалось довольно быстро. Пробок почти не было, и за два дня он проездил больше дорог, чем за все последующие будни. Тумак еще не звонил, и, когда заканчивалась уже вторая неделя, он знал уже все основные дороги, все развязки и проезжал их по второму разу. Звонить сам он не хотел, это выглядело бы навязыванием с его стороны. Решил подождать еще.
Оставаясь дома в одиночестве, его неотвязно преследовали мысли об Ириске. Когда занимался раньше делами, «зарабатыванием» денег на фильм и самими съемками, у него не оставалось времени думать о ней, и вспоминал о ней только перед тем, как уснуть. Теперь же, когда делать практически было нечего, эта болезнь, которую иногда называют «любовью», опять скрутила его. Когда они были вместе, это чувство, конечно, не казалось болезнью, но сейчас это было похоже на рак мозга. Он уже не видел, что показывает телевизор, хотя смотрел в экран, и даже, когда выезжал на дорогу, перестал смотреть по сторонам. Особенно тяжело переживался ее день рождения, который они когда-то проводили вместе. Воспоминания об этом заставляли сердце болеть и биться учащенно, и он думал, скорее бы этот день прошел. Иногда его отвлекали звонки друзей и всяческих корреспондентов, интересующихся показом фильма. То, что они как-то узнавали его приморский номер, с которого шла переадресация, его уже не удивляло. А в разговорах с корреспондентами и журналистами он понял, что когда он окунается в мир, связанный с кино, то забывается, и «болезнь» отступает. Правда, только на время.
