Съемка передачи на «Первом» все же состоялась и без директора телеканала. На ней Виталий познакомился с некоторыми известными деятелями культуры. С пожилыми режиссерами и поэтами, которые тоже когда-то побывали в тюрьме и добились признания благодаря исключительно своему таланту, он остался в хороших дружеских отношениях и заезжал в гости. А вот молодых режиссеров, которые, по его мнению, без своих знаменитых родителей неизвестно, кем бы стали, на передаче пришлось ставить на место — они критиковали его и его фильм, и отношения с ними не сложились. А теперь его приглашали принять участие в съемках другой популярной программы уже на «Втором канале». Но телеканал «Россия» хотел видеть его на натуре, в Уссурийске, куда он пока не собирался.
Андрей был, безусловно, полезным человеком в деле и, если сам не владел информацией о ком-то или о чем-то, без труда узнавал все в короткие сроки. Но вот с кинобизнесом ни он, ни дядя Миша никогда не сталкивались. Недаром его послали в разведку, и вот теперь они вместе с Виталием постигали тайны этого искусства. Узнали много нового для себя, оказывается, в этом деле тоже были свои термины типа «римейк», «постпродакшн» и другие заумные слова. Сейчас они были в квартире, где проживал теперь Бандера, сидели на диване, пили чай и смотрели по телевизору передачу про первый фильм Виталия. Название передачи было соответственным «Тюрьма и Воля», при съемке которой на канале ТВЦ Виталий не присутствовал и теперь с интересом наблюдал за происходящим.
И когда при обсуждении фильма и его личности один из депутатов Госдумы начал критиковать его даже с какой-то ненавистью, он громко выругался и ушел на кухню.
— Вот уроды, — комментировал происходящее на экране Андрей, — человек сам ушел от криминала, решил жить нормально, а его в грязь втаптывают.
Виталий сидел на кухне и слушал, что говорят в телевизоре. Видеть эти лица ему не хотелось, но он надеялся, что хоть кто-то из собравшихся на передаче додумается о полезности этого фильма для общества. Когда Виталий на «Первом канале» предложил показать свой фильм, даже бесплатно, он говорил, что если люди увидят, как легко он угонял машины и подставлял их, они научатся защищаться. Виталий даже предупредил, что если они не покажут это кино, а сделают просто передачи об угонщиках или подставах, то эффект может получится обратным. Эти передачи мало кто смотрит, а его фильм пользуется среди братвы большой популярностью, и парни уж точно извлекут для себя полезные уроки. А когда «Первый» отказался, сославшись на некачественную запись и спокойно показывая при этом фрагменты, он вспомнил о том, как из Москвы в его город прилетал генерал из МВД и пытался запретить съемки. Подумав тогда, что «Первый» просто боится показывать, по совету Андрея, он предложил фильм на «Рен ТВ», как говорили, единственному независимому каналу. А когда отказались и там, он позвонил Тумаку и сказал: «Общество так и не хочет меня воспринимать, как нормального человека. Заказывай тираж дисков, пусть тогда пацаны смотрят и учатся, как этих недоумков нахлобучивать. Может, кто из этих дебилов, которые запрещают фильм показывать, им тоже попадется».
Слушая сейчас передачу, где известные люди страны опять говорили о том, что это кино нельзя показывать, он убедился в правильности своего решения.
— Виталь, иди сюда, тут зэки подключились, — крикнул Андрей и сделал телевизор громче.
Виталий зашел в комнату. Оказывается, со студии навели телемост с какой-то колонией и спрашивали зэков их мнение о фильме. Те, естественно, почти единодушно отвечали, что показывать можно и нужно. Что криминальную жизнь надо показывать со всех сторон, а не только глазами тех, кто знает о ней понаслышке.
О, заулыбался наконец Бандера, — хоть братва меня поддерживает.
Когда передача закончилась, Андрей спросил:
— А что, эти все, которые понаслышке знают, действительно галиматью показывают?
— А ты сам, как думаешь? — ответил Виталий вопросом: — Вот смотри, две группы кандидатов готовятся защищать докторскую диссертацию по наркомании. Одна группа ищет наркоманов и беседует с ними, делая свои записи. А вторая решается самим испробовать все наркотики и все вместе описать свои ощущения и последствия. Как думаешь, чья диссертация будет правдивой? Тех, кому рассказывали наркоманы? Кстати, слово «рассказывать» на жаргоне почти всегда является синонимом слова «обманывать», таким же как «очки втирать». Или тех, кто сам прошел через все это?
— Комиссия может пропустить работу тех, кто просто обращался, — высказал свое предположение Андрей.
— Нет, комиссия — это понятно. Там сидят такие же, кто и сам так же защищался. Люди кому поверят? Ты же понял, о чем я?
Андрей утвердительно кивнул и задумался. Он, конечно, понимал правоту слов Бандеры, но знал так же и то что во всех жюри кинофестивалей сидят такие же далекие от этой темы люди, как и в той комиссии, у врачей, и оценить могут не того, кто сам лично прожил ту самую жизнь, про которую снял кино. Он сказал об этом Виталию, на что тот спокойно ответил:
— А я и не собираюсь выставляться на кинофестивалях. Ты видел, какие фильмы там побеждают? Видел «Возвращение»? Я не собираюсь тратить свое время, чтоб снимать такое. Это и снимается для жюри. А зрителям нужны интересные зрелища, что я и буду делать. Поверь мне, жизнь, которую я прожил, более чем достойна экрана. Ты точно такого ни в одном фильме не видел.
— Да-а, — согласился Андрей, — такую тему как в «Спеце» я ни разу не видел.
— И к тому же люди-то знают, что все не придумано. Много живых свидетелей. Каждому факту есть документальное подтверждение в милицейских протоколах или копиях приговоров в суде. А то, что мы сейчас будем снимать, еще интереснее будет. Как это все начиналось.
— А помнишь, как кое-каким моментам в твоем фильме не поверили? — спросил Андрей, вспомнив обсуждение еще на «Первом». — Помнишь, как Дыховный в «Пяти вечерах» сказал тебе, что вот здесь неправда. Что не может быть, чтобы пацаны при аресте или задержании спокойно шли к милицейским машинам, а менты так же спокойно шли рядом?
— Так он такой же далекий от этой темы критик, как и все твои жюри. Они же все думают, что в жизни все происходит, как в ихних фильмах или в криминальной хронике, где менты на камеру играют. Это еще хорошо, что я не показал в фильме, как по подозрению в одном из убийств из четвертой серии, меня не то, что не скрутили и не заломали руки, а просто позвонили и сказали: «Приедь, допросить тебя надо». Тогда эти критики точно сказали бы, что я снял сказку.
Андрей смотрел на Бандеру широко открытыми глазами, даже чай пить перестал. Потом спросил с удивлением:
— А что такое бывает?
Виталий посмотрел на него с грустью и вздохнул.
— Теперь людям уже тяжело показывать правду, они уже привыкли верить в сказки. Поэтому я делаю это осторожно, начиная с простых сюжетов. УБОП и мы, их подопечные, в небольших городах очень хорошо знакомы друг с другом. И, если мы не оказывали сопротивления, в большинстве случаев все проходило именно так, как я и показал. Спокойно шли к их машинам при задержании, и они даже шутили с нами, мол, «как думаете, когда в этот раз на свободе окажетесь?». Иногда они, конечно, выдрючивались похлеще ОМОНа или СОБРа, и это я тоже там показал. Так что все как было в жизни. А то, что кто-то не поверил, так это уже не моя вина, а тех, кто столько лет кормил народ своими выдумками.
