— Брату, что ли, платишь? — спросил его до этого молчавший Винт.
— За что? — удивился Слоник.
— За крышу! За что? — передразнил его Винт. — Ты че тут митю рубишь?
— С кем работаешь, я спрашиваю? — не останавливался Лысый.
— Кто из людей за тебя может слово сказать? — встав с другой стороны, вопрошал Хромой.
Это вопрос поставил предпринимателя в тупик, таких знакомых у него не было, но жизнь прижмет, вспомнишь. И он вспомнил! Вспомнил, как неделю тому назад заехал к нему помыть машину один парень, по виду не из простых, работой остался доволен, щедро заплатил и, уезжая, оставил ему свой телефон, сказав на прощание:
— Будут проблемы, звони. Поможем.
Тогда Слоник, молча взяв бумажку с телефонным номером, не придал особого значения его словам, проблем на горизонте видно не было. Хотя имя запомнил, потому что редкое — Рустам, теперь и пригодиться может!
Он стоял молча и вспоминал показавшийся ему тогда незначительный эпизод, он не знал, кто такой этот Рустам, не знал, действительно ли он может помочь, как обещал, но в данный момент нужно хвататься за соломинку.
Парни, выждав немного, давая время подумать перепуганному коммерсанту, возобновили наезд.
— Ты че молчишь как пень? Я тебя по-русски спросил. С кем работаешь? — толкнул его Лысый с одной стороны.
— Кто из людей за тебя может сказать? — напирал с другой стороны Хромой.
— Рустам может, — наконец не очень решительно проговорил Слоник.
— Какой еще Рустам?! — искренне удивился Лысый, надо сказать, играл он отлично.
— Я фамилию не знаю, машину здесь моет.
— Звони своему Рустаму, через двадцать минут чтоб он был тут, — сказал Лысый.
— Через двадцать минут покуп приедет, — напомнил Винт.
Лысый посмотрел на Винта и сказал Слонику:
— Если он ее не заберет, заберешь ее ты!
— Звони своему Рустаму или еще кому, может они помогут… деньгами, — крайне недружелюбно проговорил Хромой.
Слоник метнулся в свой кабинет, схватил пиджак, висевший на спинке стула, и начал лихорадочно вытряхивать из его карманов все бумажки, ища заветный номер телефона. Наконец, найдя нужную бумажку, он набрал номер.
— Рустам? — на другом конце ответили сразу, еще бы, Рустам только этого и ждал.
— Здравствуй! Это Олег Слонов. Помнишь меня?
Но Рустам решил сразу не вспоминать, используя свою тактику, тогда Слоник начал уточнять:
— Да! Мойка на Китайке. Да, да, да! Хозяин, который!
Рустам, наконец, соизволил вспомнить бедолагу и тот начал молить:
— Рустам помоги… Беда у меня… Христом Богом прошу!
— Хорошо, щас приеду, — ответил Рустам, выключил телефон, и, растянув лицо в довольной улыбке, сказал Толстому:
— Клюнула, рыбка!
— Одевайся, поехали, — так же улыбаясь, сказал Толстый.
Через некоторое время к мойке Олега Слонова подкатили красная «Целика» и «Челленджер», из них вышли Рустам, Толстый и Абрам, поздоровались со всеми за руки. Изо всех сил стараясь не показать, что они знакомы, Рустам спросил:
— Что здесь случилось?
Ему подробно описали ситуацию, разговор продолжался недолго, поспорили для пущей видимости, поторговались. Лысый и Хромой категорически настаивали на том, чтобы Слоник купил машину, раз покупатель отказался, но Рустам предложил другой вариант, вернуть залог, а так как залог возвращается в двойном размере, то со Слоника, соответственно, две штуки зеленых, ведь по его вине тачка не ушла. Слоник попытался встрять в разговор, оправдаться, но Рустам, выступавший в роли благодетеля, вынужденного разруливать чужой геморрой, резко осадил его:
— Ты вообще молчи!
Лысый еще покочевряжился для вида, но все же согласился, согласился и Хромой. На том и порешили. И когда, наконец, парни уехали с двумя штуками зеленых, и Рустам с Олегом остался наедине, он сказал предпринимателю:
— Ну вот, отделались легким испугом.
— Ничего себе легким, две штуки зелени, — грустно ответил Слоник.
— Так зато машину покупать не пришлось. Это гораздо дороже обошлось бы, — объяснил ему Рустам и продолжил, — а на будущее имей в виду, чтобы подобных проблем с таким контингентом не было, надо иметь постоянную крышу. Платишь им в месяц две-три сотки и живешь спокойно. За тобой люди стоят, к ментам идти бесполезно, ну месяц-два, всю жизнь они охранять тебя не будут.
Рустам, немного помолчав и дав предпринимателю обдумать сказанное, спросил:
— Они же спросили у тебя, с кем работаешь? А ты что сказал?
— С братом, — ответил Олег.
— Ну вот, а если бы кого из людей назвал, разговор шел бы совсем по-другому, — продолжал свои наставления Рустам.
— А кого мне брать крышей? — спросил его Слоник.
Рустам, едва сдерживая улыбку, радость хорошо сделанной работы так и распирала его, задумчиво ответил:
— Ну, не знаю, сам выбирай.
В душе Рустам знал, какой выбор сделает Слоник.
5
Ночные гонки начинались. Четырехполосное загородное шоссе, свободны только две внутренние полосы, возле сплошной, все остальные, включая обочину, занимают машины собравшихся здесь множества людей. Включенные фары полосуют ночь, музыка, доносящаяся из доброй сотни салонов, сливается в сплошной непонятный рев. Это даже музыкой назвать нельзя, музыкальная какофония, каждый старается включить погромче, чтоб переорать соседа, показать всем, что его сабвуфер сильнее, что пищалки завывали тоньше. Рев музыки время от времени перекрывал звероподобный рык мощного двигателя, когда какая-либо из машин вдруг решала переехать, плавно здесь не ездили — газ в пол, потом тормоз туда же, только так, а как же иначе, адреналин! Пусть ты не гонщик, но помечтать-то можно. А гонщиков, участников здесь было меньшинство, в основном народ тусовался, глазел, пил пиво, целовался с разнаряженными, сексапильными девчонками, разговаривал о машинах, спорил, обделывал какие-то свои дела, в общем, весело, а кто и не без пользы проводил время.
Группа шустриков стояла возле своей участвующей в гонках машины, и один из них, глядя на ее блестящий в свете чужих фар капот, задумчиво говорил, ни к кому не обращаясь конкретно:
— Ничего не пойму, у нас такая пушка под капотом, а мы ничего сделать не можем. А у ихнего «Марка», кроме двух турбин, больше никаких наворотов нету.
Парни молчали, затем разом повернулись на звук мощного двигателя.
— О! Черные прикатили.
— «Эволюшен» недавно прикупили, наверное, выступить хотят.
— Ну, не покрасоваться же приехали.
