Плетень тоже положил руки ей на пояс, но в её движениях и даже в её голосе он чувствовал большую вялость. Дыхание её немного выровнялось, но сердце продолжало биться.
— Ты что, бегом ко мне бежала? — спросил Олег. Он не ожидал, что Ольга окажется далеко не той красавицей, что он ожидал увидеть, и уже вставший было член начал потихоньку опускаться.
— Да, к тебе спешила, — прошептала она с улыбкой, но без всякой страсти, прижимаясь к нему и целуя его шею.
— А ощущение такое, как будто тебя трахнул кто-то только что, — пытался пошутить он, но улыбка далась ему с трудом.
— Дурачок, — весело сказала она и засунула руку ему в штаны.
Олег сразу почувствовал возвращающееся возбуждение и стал гладить её по груди и животу. Одновременно он подводил её к заправленному чистым бельём матрасу. Закрыл глаза, чтобы её неважный вид не сбил его возбуждение, и уложил её на спину, забыв даже о презервативах. Добравшись до её уже оголённой груди, он стал целовать её соски, опуская вторую руку по животу всё ниже и ниже. Но когда он оттянул её штаны и засунул руку в её промежность, ему показалось, что он угодил в бочку солидола. Внутренние поверхности бёдер были такими мокрыми и склизскими, что ему сразу стало противно. Всё возбуждение и даже настроение как рукой сняло.
Резко выдернув руку из её промежности, Олег быстро поднялся и подскочил к умывальнику. Он старался не смотреть на руку. Но в последний момент, в надежде, что это всего лишь кровь от месячных, взглянул на неё.
Повисшие на руке и пальцах сопли специфического вида вызвали у него рвотный рефлекс, но он с трудом сдержался. Помыв под краном руку, он достал мыло и стал ещё раз тщательно её намыливать.
— Ты что, не натрахалась ещё, что ли?! Ждёшь лежишь, бля, — бросил Плетень раздражённо всё ещё лежащей на матрасе девушке.
Она молча поднялась и, поправив одежу, подошла к двери и постучала по ней. Олег мыл руку к ней спиной и даже не обернулся, когда её вывели из отстойника. Ему и так стоило больших сил не ударить её или не наорать. И злость за потраченные попусту деньги он стал выплёвывать в воздух только сейчас, когда её увели.
* * *
Бандера чувствовал себя опустошённым. И не из-за двукратного получения оргазма, после которого это равнодушное и сонливое состояние часто накрывает мужчин. В этот раз он был просто разочарован. Девушка, которую он почти боготворил в своих грёзах, оказалась обычной похотливой шлюшкой. Хоть здесь, в тюрьме, изголодавшимся по мужчинам женщинам бывает не до сентиментальностей, Бандера представлял её совсем другой. К тому же она оказалась несколько полнее, чем он предполагал. Да и лицо её выглядело милым только на фото. Хотя в темноте стакана он её толком и не рассмотрел, когда Гера её выводил, он всё же успел увидеть её, несмотря на ослепление светом после темноты. Волосы были почти как на фото, только уже растрёпаны, но лицом она уже совсем не напоминала ту девушку, которую он тогда мельком увидел с этапа в тюремном дворе и которая красовалась на фото Юрия. И мысль, что она так выглядела после бурного секса, совсем не оправдывала её в его глазах, тем более с такой агрессивной похотью к первому, можно сказать, встречному.
Даже не поговорив с ней, он уже по одному только голосу понял, что это не его женщина и чувствовал себя от этого почему-то скверно. Так, наверное, чувствуют себя люди, когда умирает любовь и наступает такое опустошённое состояние, напоминающее депрессию. Ещё и Гера, когда вёл его к камере, спросил с издёвкой в голосе: «Что, получше никого не нашлось там?»
Бандера даже ничего не смог ответить ему на продоле, и опять же не потому, что сил не было, а скорее просто сознавал правильность его слов. Сейчас, лёжа на шконке и смотря на спящего Юрия, он не испытывал больше к нему неприязненных чувств. Не было даже радости от того, что только что трахнул его девушку. В душе была только сплошная пустота, где-то в глубине которой даже шевельнулось чувство жалости к Юрию. Как оказалось, тем, кому всё падает с неба, иногда падает далеко не всё самое лучшее, если судить по его девушке.
Бандера слез со шконки и собрал в пакет немного сублимированной лапши, чаю, конфет и ещё кое-каких продуктов из передачки Юрия. Леший с Антоном недоумённо наблюдали за ним. Но потом, вспомнив, что Гера ещё не сменился и может передать груз, Леший спросил:
— Подогреть кого-то хочешь?
— Да, — безразлично ответил Бандера. — Надо дать чё-нибудь этому олуху, а то будет потом говорить, что у него забрали всё. Сам-то побоялся взять.
Поняв, что речь идёт о Юрии, Леший с Антоном промолчали. Но по их лицам видно было, что они не довольны решением Бандеры, хотя и сознавали, что он в чём-то прав.
— Петрович, — позвал шныря Бандера и сунул ему пакет, — как проснётся щас по проверке, отдашь ему.
Леший с Антоном делали вид, что занимаются своими делами, а сами исподлобья наблюдали за этими движениями. Их задевало то, что Бандера принимает решения самостоятельно, даже не посоветовавшись с близкими. К тому же каждый из них теперь считал себя ответственным за хату, ведь это их вызвал к себе смотрящий, а не Бандеру. Первым не выдержал Леший.
— Виталь, — поднял он голову, стараясь говорить спокойно и рассудительно, — ты хоть мне говори, что и куда отправляешь или передаёшь из нашего общего. Или ты думаешь, что я против буду?
— Это не наше, это его, — понизив голос, спокойно поправил его Бандера, кивнув на спящего Юрия.
— А почему тебе говорить надо, Лёха? — спросил Антон, даже не услышав Бандеру, поскольку больше его интересовали слова Лешего. — А может мне, может моё решение будет окончательным?
— Это с х…яли бы? — вскинул брови Леший.
— Э-э-э, — усмехнулся Бандера. — Вы сначала между собой определитесь, кто тут из вас блатнее. Чё вам Солома сказал?
— Да Солома по этому поводу ничё не сказал. Ему по херу, кто здесь будет, лишь бы порядок был, — ответил Антон и повернулся к Лешему. — А Витяй мне ещё давно говорил, что меня оставит за себя, когда в лагерь уйдёт. Просто нежданчиком его выдернули, не успел напомнить впопыхах.
— Это он тебе говорил походу когда меня ещё не было, — воспротивился Леший.
— Понятно, короче, — встрял в спор Бандера. — Пишите тогда Соломе, чтоб сам ставил кого-то, если разобраться не можете.
— Да чё тут разбираться, ёклмн? — ощерил вставные зубы Леший. — Я-то поболе Антона посидел, и люди меня знают.
— Вот пусть Солома и рассудит, — подхватил мысль Бандеры Антон. — Если тебя люди знают, значит тебе и доверят.
Они сели писать малёк смотрящему, а Бандера равнодушно лёг на шконку и отвернулся к стене. Ему портфели и ответственность были не нужны, да и настроение после встречи с Ольгой было паршивое.
* * *
Коса зашла в камеру с раскрасневшимся довольным лицом и подмигнула Ольге. Она была растрёпана и весь её блаженный вид говорил о том, что она всё-таки получила такое желаемое удовольствие. Набрав в широкую литровую кружку, в которой они подмывались, воды и разбавив её уже готовым крутым кипятком, она пошла на парашу.
