— А в этом деле понятия не нужны, — покачал головой Немец и посмотрел на Протаса в упор. — Делай, как тебе твоё человеческое я говорит.
Павел опять посмотрел на всех, но уже более решительным взглядом, и спросил:
— Ну, а ты поддержишь, если я сам предъявлю?
Немец опустил взгляд куда-то в пол и задумался.
Повисла напряжённая пауза, во время которой Протаса посетили нехорошие мысли. Главной из них была, что Немец этот, возможно, ещё матёрей, чем кажется. В его узких глазах Павел уловил хитрый блеск. Возможно, ему это и показалось, ведь Немец курнул гашиша, но почему-то он перестал ему верить. За время, проведённое в тюрьме, он узнал много о тех матёрых уголовниках, которые царствовали в этом мире. На строгом режиме, по словам Кузнеца, были такие рыси, которые могли на ровном месте обвести тебя вокруг пальца или убрать тебя с дороги чужими руками. Вот и сейчас Протасу показалось, что Немец не зря надавил на его мужское достоинство и намекнул, что предъявлять можно, но самому. Возможно, он хотел устранить Солому его, Павла, руками и самому потом стать смотрящим. Эту мысль усилило воспоминание рассказа Спасского о том, что Немец был даже на полосатом режиме, где раньше содержались только особо опасные рецидивисты. А теперь, с разгоном особого режима, все полосатики оказываются на строгом, где и без них хватало матёрых зеков.
Протас уже хотел было сказать Немцу, что без поддержки он не будет начинать эти качели, пока тот не сказал ещё что-нибудь вроде слабости характера Павла, как из кабуры раздался голос соседей.
— Восемь семь, возьмите маляву.
Тёплый подошёл к кабуре и, взяв маляву, усмехнулся.
— Нет, он не сто лет жить будет, а все двести. Тебе, Паха.
Протас взял протянутый ему малёк и увидел обратный адрес «с х78». Было понятно, что это от Соломы, и обвел всех недоумённым взглядом.
— От Соломы что ли? — догадался Немец.
— Угу, — кивнул Протас и, вскрыв малёк, начал читать. Сидящие по бокам Спасской и Немец тоже заглянули в написанное.
Ночи доброй, Паха. Всем кто рядом тоже. Но новости для тебя недобрые, брат. Тёлка твоя, за которую ты просил похлопотать, на меня запала. Ты не обессудь, что я так прямо, но говорю как есть. Я ж посуетился за неё там по твоей просьбе, ну она меня увидела и запала. Я решил тебя сразу курсануть по этой части, а то потом узнаешь, будешь зуб на меня точить. Ты на меня зла не держи, брат, это ж я не по своей воле к ней в хату стал заходить, за тебя суетился. Да и не стоит твоей головной боли та тёлка, которая в твоё отсутствие кидается на первого встречного. Ну и меня тоже пойми, я же не идиот, сидя в тюрьме от такой тёлки отказываться, если она сама на шишку просится. Да и она сказала, что у вас с ней ничего не было, просто соседи. Может и спи…дила. Так что ты уже, брат, сам решай, давать мне к выходным эти бабки или нет. Я тебя поставил в курс заранее. А за тёлку эту не гоняй, на хер такая шалава тебе нужна? Надеюсь, ты на меня не в обиде останешься. А с бабками, как уже сказал, сам решай. Отпиши только потом, чё решишь. Ну всё пока. Жму пять. С ув. Саня.
Едва ещё только начав читать и увидев, о чём идёт речь, Протас сразу похолодел и сердце его забилось от злости. Еле сдерживая себя, он тупо смотрел в уже прочитанные строки и не мог сообразить, что ему делать, пока его не вывел из этого оцепенения голос Немца, тоже прочитавшего малёк.
— Ну, вот тебе и ответ на твой вопрос, — спокойно проговорил он.
— На какой вопрос? — вскинул голову Протас.
— Ну ты же спрашивал, поддержу ли я тебя, если ты ему предъяву сделаешь. А за что теперь предъяву делать будешь? — Немец кивнул головой на малёк в руках Протаса. — Он уже сам пояснил свой поступок, по чесноку. Да и бабки ты ему, оказывается, не давал ещё.
— Как он пояснил? — удивлённо спросил Тёплый. — Паха, дай я почитаю.
Тёплый сам взял из рук сидящего без движения Протаса малёк и стал с интересом читать вместе с остальными, кто ещё не видел.
Во рту у Павла всё пересохло, как будто это он обкурился гашиша, и его взгляд остановился на кружке с заваренным чаем. Правильно поняв его, Спасской сразу открыл крышку и, буторнув чай пару раз, налил в маленькую кружку и дал Протасу.
— Держи, Паха, — сказал он и стал открывать приготовленную заранее коробку конфет. — Может в натуре она того не стоит?
— Да конечно не стоит, — поддержал Немец, положив в рот конфету и посмотрев на Протаса в ожидании, когда тот передаст ему кружку, чтобы тоже сбить сушняк.
* * *
Бандера стоял в стакане уже несколько часов, боясь даже кашлянуть, чтобы не напомнить о себе. Корпусной тусовался на этаже всё время, никуда не отлучаясь. Возможно, что он просто забыл о нём и, вспомнив, закрыл бы уже обратно в камеру. Даже по здешним меркам своё наказание за проступок Бандера уже давно отбыл и сейчас проклинал этого корпусного за то, что тот никуда не уходил. Ещё больше его злило, что Гера сам тоже что-то рассказывал там корпусному и, чтобы скоротать ночь тот общался с ним и похоже, никуда даже не собирался, хотя дело было уже к утру. От злости Бандера забыл про обещанную Вано бутылку. Наконец он ясно услышал слова, сказанные не голосом Геры: «Пойду на толчок схожу». У него радостно забилось сердце, и про злость на Геру он тут же забыл. А когда шаги корпусного удалились, он потихоньку постучал по железной стенке стакана. Дубак подошёл сразу и встал возле глазка в стакан.
— Пиз…е-е-ец, — протянул он, качая головой. — Я уж думал, он никуда не свалит уже. Давай быстрей, что там у тебя, а то я уже и сам ссать хочу.
— Вован, выручай, — горячо прошептал Бандера прямо в глазок, — мне на секунду в один восемь заглянуть надо.
— Ты чё, еб…ся, что ли? — удивился Гера. — На хера?
— Посмотреть на ту тёлку хочу, которую вы мне с Василичем закидывали. Это походу не та. Вы точно Шеляеву вызывали?
— Ну да. А кого же ещё? Как ты сказал фамилию, я так и назвал.
Хоть Гера и говорил почти шёпотом, но даже не видя его глаз, Бандера понял по его голосу, что он в себе не уверен и на этом его можно и развести так, чтобы не платить за этот манёвр.
— Это не та была, Вован, — опять с жаром в голосе шептал Бандера, так как нужно было торопиться. — Ладно меня нае…али, но вы-то должны знать их всех по фамилиям, их же не так много, видите их постоянно.
— Да на хер они нам нужны, знать их? Чё мы…
— Так ведь я же бабки платил, Вов, — перебил его Бандера. — И не за эту свиноту, бля буду. Дай я только гляну на ту, пять секунд, не больше. Мне чтоб в другой раз не лохануться…
— Ты чё, звать её, что ли, будешь? — в этот раз уже Гера не дал ему договорить. — Там же сдадут кто-нибудь, сто процентов.
— Да не, я её так узнаю, — убеждал его Бандера, уже начиная беспокоиться о том, что они теряют время из-за его упёртости. И всё же предложил ему денег для верности, но с гнильцой. — Если надо, я тебе ещё бабок дам, только на несколько секунд мне надо. Звать там никого не буду, отвечаю, только посмотрю.
