Естественно, администрация обратилась в милицию, но
мать-кукушку не нашли, и девочка осталась в интернате. Она росла тихой, до
болезненности молчаливой, часто хворала. И детдомовская врачиха предполагала,
что родители у ребенка были алкоголики. Ей еще повезло, что подложили под дверь
приюта, могли бросить в мусорный бачок.
Шли годы, никаких неприятностей ребенок никому не доставлял.
Лена нормально училась, после восьмого класса получила специальность медсестры,
была направлена на работу в онкологическую больницу № 262, получила, как
детдомовка, комнату в коммуналке и выпорхнула во взрослую жизнь. В отличие от
многих других воспитанников Леночка в интернат не приходила, просто пару раз
позвонила Анне Валентиновне, сообщая о себе немудреные известия: работает,
здорова, все в порядке. Года три тому назад она рассказала о предстоящей
свадьбе и обрадовала директрису:
– Михаил – москвич, имеет квартиру, запишите теперь мой
новый адрес.
– А комнату куда денешь? – поинтересовалась практичная
директриса.
– Мы ее хотим обменять на избушку в Подмосковье, – радостно
возвестила Лена, – дети пойдут, им дача понадобится.
– Не спеши от собственной жилплощади избавляться, –
предостерегла ее Анна Валентиновна, – мало ли как жизнь повернется…
– Все будет отлично! – выкрикнула Лена.
Она вообще была очень оживленна и весела, что с ней случалось
нечасто. Если пользоваться поэтическими сравнениями, Леночка более походила на
меланхоличную луну, но в тот день сияла, словно полуденное солнце…
Анна Валентиновна порадовалась за воспитанницу и даже купила
той в подарок чайный сервиз. Но на свадьбу директрису не позвали, и хорошенькие
беленькие чашечки в красный горошек остались в кабинете.
Став мужней женой, Лена совсем перестала звонить, и Анна
Валентиновна потеряла с девушкой связь. Конечно, директриса могла набрать
оставленный ей номер телефона, но, честное слово, было некогда.
О Лене женщина вспомнила только этой весной, получив
приглашение из ингорколлегии.
– И что вам там рассказали? – поинтересовалась я.
Анна Валентиновна недоуменно покачала головой.
– Сначала спросили, воспитывалась ли такая девочка, а потом
попросили сообщить, где она сейчас. Я, естественно, дала все координаты:
телефон, который оставила Лена, и адрес ее комнаты…
– Зачем Артюхина понадобилась юристам? – в нетерпении
воскликнула я.
Директриса поправила и без того аккуратную прическу.
– Вроде нашлась ее родная мать, которая оставила Лене
большое наследство…
Сев в «Форд», я аккуратно положила в бардачок бумажки,
полученные от Анны Валентиновны: листочек с именем странной благотворительницы
Кабановой, записочку с координатами дамы из ингорколлегии, некоей Фистуловой
Татьяны Гавриловны…
Посидев минут пять, опершись на руль и выкурив сигаретку, я
решительно позвонила Аркадию на мобильный.
– Слушаю, – рявкнул сын, – Воронцов!
– Дарья Васильева, – от неожиданности выпалила я.
Очевидно, у Кеши был клиент, потому что он никак не
отреагировал, а сухо сказал:
– Случилось что-то?
– У тебя есть кто-нибудь из знакомых в ингорколлегии?
– Вечером поговорим.
– Нет, – затараторила я, – мне сейчас надо.
– Ладно, – неожиданно покладисто отозвался сын, – там
работает Эльвира Баташевская, моя бывшая однокурсница.
– Можешь сделать так, чтобы она мне помогла?
– Мать, – сурово произнес Аркадий, – а в чем, собственно
говоря, дело?
– Понимаешь, – я принялась вдохновенно врать, – Коля
Гамузов, ну помнишь его, главный редактор журнала «Время и место»?..
– Да, – буркнул раздраженно Кеша, – короче нельзя?
– Предложил мне место корреспондента в иностранном отделе,
статьи писать для французского издания. Вот я и подумала, ну сколько можно
лентяйничать.
– Короче, – велел Аркашка, – проблема в чем?
– Так он просил сделать материал о работе ингорколлегии, а меня
там даже на порог не пустили, такие все чванные, серьезные, сердитые…
– Юридическая контора не парк развлечений, – припечатал
Кеша, но потом все же сменил гнев на милость. – Ладно, жди.
Следующие полчаса я провела в машине, слушала идиотские речи
диджея. Наконец телефон ожил.
– Сейчас можешь приехать? – спросил Кеша. – Баташевская
готова тебя принять.
– Напомни имя, – обрадовалась я.
– Эльвира, как и нашей жабы, – спокойно сообщил Аркадий, –
только не перепутай, не назови Иветтой, как нашу хомячиху.
– Адрес говори!
– Мать, – хмыкнул мой «Перри Мейсон», – в твоих показаниях
нестыковочка! Только что ведь говорила, будто ездила туда!
– Ну, – принялась я выкручиваться, – я думала, вдруг твоя
знакомая в другом месте сидит!
– Нет, – ответил Кеша и ехидно добавил: – Поезжай туда, где
была утром, да не перепутай имена жабы и хомячихи.
Вот ведь какой противный! Пришлось воспользоваться
справочной службой «Би лайн». Безукоризненно вежливый женский голос мигом
сообщил адрес. Я завела «Форд» и, стараясь быть предельно внимательной,
покатила в потоке машин по направлению к центру.
Глава 14
Кеш??ина однокурсница выглядела совсем девочкой, но, судя по
кабинету, занимала на работе не последнее место. Вход в ее комнату стерегла
секретарша. Она же мигом подала кофе, причем не растворимый, а изумительную на
вкус арабику.
– Мне очень приятно с вами познакомиться, – улыбнулась
хозяйка кабинета, когда секретарша ушла, – вы, наверное, не знаете, но я чуть
было не стала вашей невесткой. У нас с Аркашкой был дикий роман! Но потом он
увидел Ольгу и бросил меня.
– Вот ветреник, – пробормотала я, – понимаете… – Не успев
закончить фразу, я сообразила, что забыла, как зовут собеседницу: то ли как
нашу жабу, то ли как хомячиху… Кажется, второе. – Понимаете, Иветта…
– Меня зовут Эльвира, – спокойно поправила девушка.
– Значит, жаба, – вырвалось у меня помимо воли.
– Не понимаю? – вскинула брови собеседница. – Жаба?
