– Понимаешь, Сережка, – говорила она любовнику, – взгляд у
него такой нехороший, тяжелый… Может, и не зря про Настю и Ирину болтали…
Сергей замолчал и вновь налил себе водки. Я сидела
тихо-тихо, боясь спугнуть его желание продолжить рассказ. Но, очевидно,
алкоголь наконец добрался до его мозга. Сомов раскраснелся, речь его стала
терять четкость.
– Говорю тебе, слышь? Говорю…
– Слышу, слышу, – успокоила я, – можешь продолжать спокойно.
– Так вот говорю, он ее убил, даже знаю как, – бормотал
заплетающимся языком писатель.
– Ну и как?
– Просто, – хрюкнул литератор, – ручонками пихнул, знал,
гад, что Беллочка плавать не умеет… Довели сначала до приступа, а потом…
Он плохо слушающейся рукой взял пустую бутылку «Гжелки» и
тупо уставился на нее.
– А где водяра?
– Ты ее выпил!
– Да? Ну так у нас еще запасец есть, как же без ханки, –
пробубнил Сергей и сунул руку куда-то под стол.
На свет явилась еще одна опорожненная тара, на этот раз на
этикетке стояло «Стрелецкая».
– И тут ничего, – протянул Сомов.
Пошатываясь, он добрел до бара, выудил красивый штоф, потряс
им в воздухе и сообщил:
– Здесь коньячок, желаешь?
Не дожидаясь моего ответа, он плохо слушающейся рукой
наполнил рюмки. Судя по запаху, повисшему в воздухе, «коньячок» был сделан на
заводе лакокрасочной продукции и хранился до бутилирования в цистерне, которую
плохо помыли после транспортировки нефти.
– По-моему, ты что-то путаешь, – спокойно ответила я,
вспоминая передачу Филатова, – супруг Беллы в момент ее смерти находился за
границей и спешно прервал командировку, когда узнал о несчастье!
Сомов хрипло рассмеялся:
– Ну и наивняк! Зачем же самому мараться! Нанял он
человечка, такого маленького, глупенького, девочку-идиотку…
– Кого?
Сергей проглотил очередную порцию коньяка, потом положил
грязную, растрепанную голову на руки и зевнул. Понимая, что через пару минут
его свалит сон, я потрясла «гения» за костлявые плечики.
– Эй, ты что имеешь в виду?
Сергей разлепил веки и забормотал:
– Горничная там работала, идиотка. Белла ее боялась,
говорила, что та следит за ней. Придет в коттедже убирать и застынет с
раскрытым ртом. Все вещи перекладывала, во все нос засовывала. Вот ей Андрей
заплатил, чтобы Беллочку спихнула. Небось пошутить предложил, ты ее подтолкни,
в спину… Много ли дуре надо, а?
Он вновь начал закрывать глаза.
– Откуда ты знаешь? – принялась я трясти его. – Говори,
откуда?
Сергей принялся ворочать непослушным языком:
– Так я был там!
– Где, – заорала я, теряя всякое терпение, – где?
– В санатории, в комнате, – бубнил мужик, – в дверь
постучали, эта идиотка пришла, а Беллочка комнату закрыла, чтобы она меня не
увидела…
– Ну, дальше…
– Чего-то она ей сказала, а Белла вошла в спальню, взяла
плед и говорит: «Полежи пока тут, Сержик, мне кое с кем потолковать надо по
секрету».
– И что?
– Все, ушла. Я прождал часа два, потом уехал, обиделся на
нее. Ночевать она мне никогда не разрешала оставаться, машины у меня нет, пехом
до станции переть приходилось. Ну деньги, правда, на такси она мне давала…
Обозлился и ушел около одиннадцати…
– Почему же ты ничего не рассказал милиционерам?
Сергей противно захихикал.
– Белку-то не вернуть, а муженек ее человек влиятельный.
Ничего бы я не доказал. Ну пришла горничная, и что? Эка невидаль! Это уж потом
я сообразил…
Он внезапно громко икнул и, опустив голову на стол, шумно
засопел. Я с брезгливостью осмотрела прозаика. Наверное, рыжеволосой Беллочке и
впрямь было жутко тоскливо и одиноко, коли связалась с таким кадром. Неужели
она не видела, что представляет собой ее любовник? Трус! Испугался, что муж
Беллы, серийный убийца, не остановится перед очередным преступлением. Да если
бы я оказалась на его месте…
Внезапно Сергей поднял голову, обвел комнату мутным взглядом
и неожиданно сообщил:
– У него все жены мерли как мухи! А последняя совсем
недавно, пару дней назад! Правда, бывшая. Но, думаю, и тут дело нечисто!
– Кто? – оторопела я. – Кто умер пару дней назад? Этот
Андрей что, еще раз женился?
– Ага, – бормотнул Сергей, – на пиранье!
– На ком?
– Наши в тусовке ее пираньей зовут, только они развелись.
Она у него много чего оттяпала, дачку на Николиной Горе, к примеру, и снова
замуж вышла…
– Да кто она?
– Ритка Назарова, – икнул Сергей и вновь засопел.
На секунду мне показалось, что в уши засунуты огромные куски
ваты, потом в висках быстро-быстро застучали молоточки, в глазах замелькали
птички. В комнате писателя стояла неимоверная духота. К тому же он, без конца
прикладываясь к бутылке, не выпускал изо рта сигарету…
Чувствуя, что от волнения и невыносимой жары сейчас грохнусь
в обморок, я принялась изо всех сил тормошить хозяина.
– Фамилию, быстро скажи фамилию.
– С-с-сомов.
– Да не твою, а мужа Беллы, как зовут мужика?
– А-а-андрей…
– Дальше.
– А-а-андрей…
– Это я уже слышала, фамилия его как!
– А-а-андрей В-в-владимирович…
– Ну, говори же!
В нетерпении я затрясла Сергея так, что у алкоголика
застучали зубы. Наконец он собрался и сообщил:
– Чванов, Андрей Владимирович Чванов.
От неожиданности я разжала руки. Голова Сомова упала в
коробку с зефиром.
Глава 28
Домой я вернулась в ажиотаже. Пронеслась вихрем через холл,
взлетела молнией к себе в спальню, схватила трубку и, услыхав мелодичное
«Слушаю», закричала:
– Слышь, Ксюша, что ты знаешь про Чванова?
