Действительно ли Александр Фёдорович Керенский бежал из Петрограда, переодевшись в женское платье? На самом деле это выдумки большевиков, стремившихся принизить популярность Керенского среди широких слоёв населения — у премьера постоянно болела рука от бесчисленных рукопожатий. Именно поэтому он её наполеоновским жестом закладывал за борт френча. По воспоминаниям людей, хорошо его знавших, Керенский не отличался крепким здоровьем, хотя и прожил почти девяносто лет, поэтому его часто сопровождали медсестра или врач. Отсюда и часть легенды о переодевании. Но 24 октября Керенский действительно покинул Петроград — он отправился искать поддержки у верных Временному правительству воинских частей, расквартированных в Пскове и Острове. Американский посол из дружеского расположения к Александру Фёдоровичу и как союзник в борьбе с Германией отдал ему для поездки собственный автомобиль с американским флажком.
— Нет, — отказался Керенский. — Я — премьер-министр России, и мне не пристало ездить под чужим флагом.
Но человек, делающий подобные заявления, не стал бы переодеваться в женское платье. Керенский уехал в войска на собственном авто. Петроград оказался практически без власти: в городе остались лишь несколько министров Временного правительства.
Где находился Владимир Ильич Ульянов-Ленин? История не обманывает — он сидел тихо, как мышка, опасаясь внезапного ареста, на своей последней в жизни подпольно-конспиративной квартире госпожи — или товарища? — Фофановой. И ничего не знал о происходящих в городе событиях. Возникает вопрос: почему вразрез фильмам, мемуарам и книгам Ленин пребывал в неведении и его никто не звал в Смольный и даже не ждал там? В действительности революционный комитет и Петросовет единодушно считали Ленина… ужасным экстремистом! Они опасались его непродуманных, чересчур резких и рискованных действий, которые вполне могли испортить дело. Первый раз он предложил устроить вооружённое восстание в июльские дни 1917 года. В результате демонстрации были расстреляны, выступление с треском провалилось, а сам Ленин, заваривший кровавую кашу, быстро скрылся в подполье и выехал из Питера. Когда страсти поутихли, Ульянов-Ленин, как ни в чём не бывало, вновь принялся за своё и стал настаивать на вооружённом выступлении 14 (по новому стилю 27) сентября. С уверенностью политического оракула он предрекал неминуемую победу и призывал немедленно взяться за оружие. Сам он предпочитал издалека руководить вооружённой борьбой.
Более благоразумные товарищи-большевики, не говоря о представителях иных фракций и партий, не захотели поддержать оголтелый ленинский экстремизм, поскольку не имели склонности к политическому авантюризму. Они обладали трезвым умом и видели — силы совершенно не равны! Верные Временному правительству войска раздавят выступление против существующей власти, и репрессии будут куда хуже и тяжелее, чем после июльских событий.
Раздосадованный решительным отказом вновь затеять бучу, обиженный Ленин опять ушёл в подполье. Теперь, когда появилась действительно реальная возможность попытаться заполучить власть, товарищи по партии решили не ставить Ленина ни о чём в известность, дабы он не испортил дела.
По подсчётам экспертов, силы сторонников Смольного составляли примерно до 14 тысяч человек, в то время как Временное правительство могло рассчитывать не более чем на семь тысяч штыков. Напомним, что жизнь в городе проходила абсолютно нормально: поздним вечером 25 октября везде ходили трамваи, работали учреждения и магазины.
«ШТУРМ» ЗИМНЕГО
Советская историография считала началом октябрьских событий разгром редакции газеты «Правда», выходившей в те дни под замаскированным названием «Рабочий путь». Разгром якобы был учинён офицерами и юнкерами ранним утром 24 октября. Типография и редакция располагались на бывшей Кавалергардской улице, в нескольких кварталах от Смольного. Туда утром 24 октября явились представители Петроградской городской милиции — несколько вооружённых старыми винтовками и револьверами мальчишек-гимназистов старших классов. Никаких юнкеров и тем более офицеров и в помине не было. Милиционеры-гимназисты на основании решения законно избранной Городской думы Петрограда пришли конфисковать тираж газеты за опубликованные в ней открытые призывы к вооружённому восстанию и свержению законного правительства страны. Это проделывалось ими не в первый раз, и всё обходилось без эксцессов.
Тираж конфисковали. Об этом, назвав конфискацию «разгромом типографии», по телефону доложили председателю Петросовета Льву Троцкому. В мемуарах он указал, что отправил из Смольного на защиту партийной печати полуроту солдат. На деле к типографии пришло человек пятнадцать мужиков в солдатской форме с винтовками. Пальнув несколько раз для острастки, они обратили милиционеров-гимназистов в паническое бегство. Первый успех окрылил «товарища» Троцкого и его единомышленников — они начали действовать активнее и заметно осмелели. Представители городских властей и Временного правительства запоздало стали предпринимать попытки навести в столице должный порядок. Но успеха эти меры уже не имели: всё настолько осточертело, что люди откровенно плевали на любые перемены и желали лишь одного — остаться в стороне от любой заварухи. Этим умело воспользовался Троцкий, а те, кто наплевательски относился к происходившему в столице, потом горько пожалели. Петросовет начал отбирать у Думы и временного правительства город по частям, с каждым часом захватывая всё больше и больше объектов и территорий. Часто представители Городской думы и Временного правительства об этом просто не знали. Знаменитое «почта, телеграф, телефон и мосты» — совсем не ленинское указание, а распоряжение революционного комитета во главе с Троцким!
Почтамт был взят случайно. Член Военно-революционного комитета Пестковский встретил в коридоре Смольного Феликса Дзержинского, товарища по польскому землячеству. Разговор между ними происходил на польском, поскольку по-русски Феликс Эдмундович за всю свою жизнь как следует говорить не научился, хотя коммунисты об этом очень не любят упоминать. Пестковский ничем толком занят не был. Дзержинский понял, что его знакомый свободен, и безапелляционно предложил:
— Сейчас выпишем тебе мандат и поедешь брать почтамт.
Дзержинский считался одним из экстремистов в большевистской фракции, и Пестковский с мандатом в кармане отправился захватывать почтамт. Один. По дороге он встретил другого приятеля и предложил ему отправиться вместе. Тот не захотел идти пешком, и они поймали попутный автомобиль. В отличие от известного фильма «Ленин в Октябре» перестрелок на почтамте не случилось. Приятели зашли в караульное помещение и вступили в переговоры с сидевшими там солдатами. Тем было абсолютно всё равно, и почтамт плавно «перешёл в руки восставшего пролетариата». Кстати, настоящий пролетариат в это время стоял у станков на своих заводах.
Аналогично «взяли» телеграф и телефонную станцию. Перестрелки, офицеры, падающие в обморок красивые барышни, матросы с бомбами у пояса — «находка» режиссёра, очень старавшегося угодить товарищу Сталину. Миф был успешно сотворён и впоследствии закреплён в сознании населения огромной страны. Однако 24 и 25 октября никаких жертв в Петрограде не отмечалось. Ни с той ни с другой стороны.
