Дымша пробрался к свободной скамье и сел посередине, положив руки на колени. Как же он устал, кто бы только знал, как он устал! И еще сегодня такое нервное напряжение. Обошлось? Кто знает, что на уме у Ругге и приехавших из Берлина? Хочется рассчитывать на лучшее, но готовиться всегда следует к худшему — золотое правило.
Вспомнился давно покойный дядя, который не признавал никаких молитв, кроме одной — он всегда твердил в костеле: «Боже, дай мне разум сделать то, что в моих силах, не делать того, что не в моих силах, и научи меня отличать одно от другого». Маленького Алоиза эта молитва смешила и пугала, но теперь, по прошествии стольких лет, когда он наконец-то понял цену и смысл жизни, дядина молитва показалась ему верхом мудрости человеческой.
Как просто и правильно — делать, что можешь, не делать, чего не можешь, и научиться отличать одно от другого. Только, как научиться, у кого? Вечно вляпаешься в то, что тебе делать не следовало, и забываешь про то, что нужно было бы сделать. А уж об умении отличать одно от другого и говорить не стоит — жизни не хватит научиться, если пан Бог не подскажет. А он никак не хотел подсказать Дымше, ну никак.
Сидеть бы и сидеть здесь, в костеле, слушать орган и никуда не спешить, оставив навсегда проклятые игры разведок, уносящие столько нервов и прибавляющие седых волос. «Но и денег в банке», — добавил внутренний голос.
«Деньги! — мысленно фыркнул Дымша. — А вот кто мне прибавит жизни? За деньги даже лишней секунды бытия не купишь. Да и у кого купить — у людей? Они, пожалуй, деньги возьмут, чтобы поскорее отправить тебя к святым, а святым деньги не нужны. Потому они и святые…»
Рядом с ним на скамью опустилась неопрятная старуха в грязной вязаной шапке. Пан Алоиз неприязненно покосился на нее: не могла сесть в другом месте, не видит — человек с Богом разговаривает? Хотя зачем роптать — костел для всех. И богатые, и бедные, красивые и уроды, молодые и старые — все несут свои мольбы и заботы к пану Езусу. Все… Даже предатели.
Старуха, сидевшая рядом, чуть слышно прошептала.
— Пан должен срочно пойти в казино.
Дымшу словно током ударило. И здесь ему нет покоя. Откуда старая ведьма знает о его самых тайных делах? Он открыл было рот, чтобы спросить ее об этом, но старуха медленно поднялась, почти беззвучно прошепелявила:
— Срочно, пан, — и зашаркала к выходу.
Посидев для приличия еще немного, Алоиз тоже поднялся, благочестиво осенил себя крестным знамением и вышел из храма. На двух богомолок средних лет, одна из которых отправилась следом за старухой, он, занятый своими мыслями, не обратил внимания — мало ли женщин ходит в это тяжелое время по костелам?
* * *
Сегодня Дымше было не до конспиративных игр с пожилым мэтром. Едва кивнув ему, он прямо спросил:
— Где?
— О чем вы, пан? — сделал недоуменное лицо мэтр.
— Перестаньте, — скривился Дымша. — Прекрасно знаете, о чем я! Или опять будем считать, сколько жетонов дают сегодня на десятку?
— Идите наверх. В пятом номере, — отвернулся от него старик.
Лестница на второй этаж показалась Дымше дорогой на голгофу или ступенями на эшафот. Проклятье, сколько ему еще мучиться? Он нащупал вшитые в подкладку пиджака узкие ножны с кинжалом — приколоть проклятую бабу в номере и нырнуть в тину? Но кто будет потом иметь с ним дело? А у него и так не очень хорошая репутация.
Ожидавшая его женщина, как всегда, куталась в платок. Посмотрев в лицо Алоиза, она прямо спросила:
— Боитесь?
— Чего? — вскинулся было Дымша, но сник под ее ироническим взглядом.
Она медленно выпростала руку из-под платка и положила перед ним ключ от сейфа.
— Берите. И запомните: нужна вся картотека, включая данные на каждого агента, связного или содержателя явки. Адреса мест, где расположены тайники и запасные убежища; пароли, длины волн раций и их позывные, квартиры радистов и их прикрытие. В этом ваше спасение, пан Алоиз. Чем скорее все кончится, тем лучше для вас.
— Когда вы хотите это иметь? — рука Дымши потянулась к ключу: взять его, пообещать все сделать и исчезнуть. Пусть его потом ищут и немцы, и эти господа, получающие приказы из Лондона.
— Завтра!
— Безумие! — Алоиз резко отодвинул от себя ключ. — Знаете о комиссии из Берлина? В замке сейчас все следят за всеми. А днем приезжал Байер.
— Вот и хорошо, — усмехнулась женщина. — Все заняты собой, и вам будет легче работать. Берите ключ! И сделайте это сегодня же ночью!
Дымша взял ключ и положил его в карман. Черт побери, если им так хочется, то он исчезнет сегодня же. Ночью.
— Не вздумайте скрыться, — словно подслушав его мысли, сказала женщина. — Или донести. Мы сделаем так, что они повесят вас первым. Разумеется, после пыток. Ваш единственный шанс остаться в живых — сделать все как надо. Не забудьте о Марчевском, он ключ к картотеке. Нашли к нему подходы?
Час от часу не легче — положительно, пиявка сведет его с ума, заставит наделать Бог знает каких глупостей. Так и хочется навалиться на нее, засунуть в рот платок и придушить. Тихо и быстро. Дымша умел это делать.
— Полагаете, я могу свободно с ним общаться? — усаживаясь поудобнее, чтобы ударить ее ребром ладони в переносицу, а потом ухватить за горло, спокойно спросил он. Зачем настораживать человека? Совсем ни к чему: пусть живет последние мгновенья в безмятежной уверенности длительности своего бытия.
Но тут руки женщины, спрятанные под платком, пришли в движение, и Дымша услышал характерный негромкий щелчок — сняли с предохранителя пистолет.
Вот оно что — проклятая баба потому постоянно кутается в платок, что прячет под ним оружие! В такой ситуации вполне можно схлопотать пулю. Нет уж, лучше просто исчезнуть.
— Мы далеки от иллюзий, — ответила женщина. — Но без Марчевского будет трудно работать с картотекой.
— На островах прекрасные дешифровщики. — Дымша отодвинулся от нее: его планы снова изменились, уже который раз за сегодняшний день.
— Хорошо, — устало сказала она. — Я вижу, вы не можете сделать так, чтобы Марчевский пошел на связь с нами. Тогда это сделают другие. Но картотека за вами. Пленку отдадите лично. После акции уходите, вас будут ждать на просеке. Знаете это место?
Дымша знал. Но также знал, что с пленкой, на которую переснята картотека, он желанный гость не только в лесу, а везде, где есть разведки. Он не пойдет на просеку — еще есть некоторые старые контакты, можно ужом доползти до моря, а там и попробовать убраться в нейтральную Швецию.
Правда, такой путь весьма непрост, даже очень непрост и опасен, но уж лучше опасности, ведущие к богатству и счастью, чем такие беседы и понукания самому влезть в петлю — где гарантии, что его потом не заставят снова выполнять какое-нибудь задание? Нет гарантий! Теперь он не повторит ошибки молодости, не дождутся: рисковать — так для себя. Или все-таки лучше исчезнуть?
