Следом подтянулись остальные. Поднимая на лоб запыленные большие очки, немцы слезали с седел мотоциклов, громко переговаривались и смеялись. Подъехал бронетранспортер, из него высунулся офицер в пилотке и махнул затянутой в перчатку рукой в сторону дома и сарая. Слов его команды слышно не было за шумом моторов.
Двое солдат медленно, держа оружие наготове, пошли к дому. Ударом ноги распахнули дверь. Наблюдавший за ними Егоров замер и подумал, что могло сейчас произойти, если бы он вовремя не удержался и наследил на пыльном полу. Конец! Немцы начали бы все обнюхивать и тщательно проверять.
Зверев словно прикипел глазом к щели в стене сарая и жевал соломинку, не чувствуя ее горьковатого вкуса. Внутри у него все дрожало, как перед схваткой на ковре, когда против тебя выходит сильный и незнакомый противник. Крылов прикрыл глаза, боясь шевельнуться, выдать себя неосторожным движением, шорохом, стуком. Волков напряг слух, стараясь разобрать, о чем говорят немцы.
Трое солдат подошли к сараю. Один широко распахнул ворота и презрительно сплюнул, поглядев на солому, пустые ясли и щербатую деревянную ложку, валявшуюся на земляном полу. Второй шагнул внутрь, повертел головой, осматриваясь, но дальше не пошел. Третий стоял у входа, прикрывая сослуживцев и держа наготове автомат.
— Пусто! — крикнул, выходя из сарая, второй солдат. В это время на крыльце дома появились осматривавшие его немцы. Шагавший впереди рябой ефрейтор отрицательно помахал рукой.
Немец у ворот сарая закинул автомат за спину и зло пнул створку ворот сапогом.
— По машинам! — скомандовал офицер, садясь в бронетранспортер.
— Может, они не нас ищут? — свистящим шепотом спросил Зверев.
— Нас, — тихо ответил Антон.
Бронетранспортер уже развернулся, а мотоциклисты сели в седла, когда из кустов, как ошпаренная, вдруг вылетела рябая курица и ошалело заметалась по двору, не зная, куда спрятаться.
Сухо треснула автоматная очередь. Пули выбили землю рядом с хлопавшей крыльями курицей, заставив ее метнуться в другую сторону. Немцы весело засмеялись над неумелым стрелком, промахнувшимся по такой завидной «дичи».
— Чтоб тебе провалиться! — сквозь зубы выругался Егоров, моливший всех богов, чтобы курица не вздумала кинуться к сараю, ища спасения в его привычном сумраке.
Но проклятая птица, словно назло ему, побежала именно к сараю и протиснулась между неплотно прикрытых створок ворот. Вслед ей прогремела еще одна очередь.
Ефрейтор, осматривавший дом, привстал в седле мотоцикла и что-то сказал офицеру. Тот в ответ засмеялся и махнул рукой. Бронетранспортер, смяв изгородь из жердей, выкатился к дороге. Следом, обтекая и перегоняя его, понеслись мотоциклы. Посередине двора остался стоять один мотоцикл с коляской.
— Внимание! — предупредил Волков. — Немцы пойдут сюда, быть наготове!
Рябой ефрейтор слез с мотоцикла и пошел к сараю. Оставшиеся у машины два немца наблюдали за ним с ехидными усмешками.
— Эй, Каттнер! — крикнул один. — Не лучше ли сразу запалить сарай? Заодно будет жаркое из курицы.
Каттнер, не отвечая, снял пилотку и вытер ею потное, покрытое пылью лицо.
— Дать спички? — с ухмылкой спросил другой солдат. Он вылез из коляски и направился следом за ефрейтором.
— Раздвиньте доски лаза, быстро! — приказал Антон ребятам. — Первого беру на себя. Ни в коем случае не стрелять!
Каттнер шел к сараю неспешно, явно намереваясь наконец-то поймать ненормальную птицу. Отстав от него на два-три шага, шел второй немец, весело подбрасывая на ладони спичечный коробок.
Бронетранспортер уже скрылся из глаз, въехав в перелесок, унеслись мотоциклисты, и только удаляющийся рокот моторов еще висел в воздухе.
— Вдруг я окажусь удачливее на охоте? — засмеялся солдат, обгоняя ефрейтора Каттнера.
— Ну-ну! — шутливо пригрозил ему тот.
Ребята еще не успели ничего понять, как искатель удачи в охоте на курицу рухнул на пол от удара прикладом автомата в висок. По-кошачьи бесшумно перепрыгнув через его тело, Антон рывком втянул внутрь сарая только-только переступившего порог Каттнера и сильно рубанул его ребром ладони по шее. Ефрейтор без звука кулем осел на руки подоспевших Зверева и Егорова.
— Заткните ему рот, — приказал Волков и ужом выскользнул в пролом задней стены сарая.
Подскочил Костя Крылов, навалился на ноги ефрейтора, лежавшего на земляном полу. Зверев, взяв у Егорова ремень, сноровисто стал вязать немцу руки, а сам Егоров запихивал пленному в рот пилотку. Запихивал неумело, обдирая до крови пальцы о зубы начавшего приходить в себя пленного, ошалело вращающего глазами.
Быстро оттащив Каттнера в сторону, ребята притихли, напряженно прислушиваясь, но выглянуть из сарая не решались. Вскоре послышался голос их командира:
— Любитель, ко мне!
Держа автомат наготове, Егоров выскочил во двор. Капитан засовывал в коляску мотоцикла тело третьего немца. На спине его мышастого мундира расплывалось темное пятно. Опустив автомат, Егоров подошел ближе, с опаской поглядывая на убитого.
— Живей! — схватился за руль мотоцикла Волков. — Помоги закатить!
Они вкатили мотоцикл с убитым немцем в сарай и поставили ближе к дощатой стене. Туда же отволокли незадачливого охотника за курицей. Забросав мотоцикл и трупы сеном, отправились к лесу, ведя за собой пленного. Егоров предложил:
— Может, поджечь? — и кивнул на оставленный ими сарай.
— На дым сбегутся, — оборвал его Зверев и толкнул в спину замедлившего шаг Каттнера.
От хутора уходили быстро, все дальше и дальше углубляясь в лес. Несколько раз меняли направление. Немец сопел, взмок, его мундир покрылся темными пятнами на спине и под мышками, ноги заплетались, лицо стало бледным.
Облюбовав овражек с густыми кустами на склоне, командир приказал остановиться на привал.
— У нас мало времени, — обратился он на немецком к ефрейтору, сделав знак Крылову вынуть кляп у пленного.
Немец жадно хватал свежий лесной воздух широко открытым ртом, испуганно переводя взгляд с одного разведчика на другого. Когда им сегодня приказали отправиться на поиски парашютистов, он воспринял это как увеселительную прогулку. Кто бы мог подумать, что именно ему придется попасть в плен к «лесным призракам», как их уже успели окрестить солдаты?
— Я военнопленный! — быстро ответил Каттнер. — Могу ходатайствовать о сохранении вам жизни, если…
— У нас мало времени! — прервал его Антон. — Фамилия, имя, номер части, задание?
— Иоахим Каттнер, ефрейтор, тридцать пять лет… У меня двое детей, и я социал-демократ! Я рабочий!
— На вашем мотоцикле была эмблема — голова собаки. Это эмблема химических частей? — снова прервал его Волков. — Почему вас, химиков, бросили на розыски? Что делает здесь ваша часть? Отвечайте, быстро!
