Книга Дорога без следов, страница 36. Автор книги Василий Веденеев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дорога без следов»

Cтраница 36

Оглядывая кузена — похудевшего, загорелого под нездешним солнцем, ставшего поджарым, как гончий пес, — Савелии Борисович процедил:

— Откуда ты свалился? И как меня здесь нашел?

В отличие от прошлой встречи, особой радости он не испытывал — черт этого Генку знает, а большевики шутить не любят. Но злобы на них успело скопиться столько — хоть горстями через край плескай, и будет шипеть она и пениться, заливая все вокруг смертельным ядом. Это они, новые хозяева, во всем виноваты — что жена дура и заросла жиром, что пришлось навсегда расстаться с привычно-милым образом жизни, что переехал в этот проклятый домик на окраине, и вообще. Иногда хотелось задушить кого-нибудь из них, просто взять и задушить, не думая о последствиях.

В те дни, когда такие желания одолевали особенно сильно и становилось просто страшно за себя, Савелий Борисович старался поскорее вернуться домой. Прокрадывался к заветному шкапчику с графином полынной водки и прилипал губами к его горлышку, не чувствуя жгучей крепости настоянного на степной траве спиртного.

Через несколько минут наступало отупение, хмель брал свое, и недокуренная папироса выпадала из ослабевших пальцев. Едва успевал доползти до дивана или кровати, падал и засыпал мертвецким сном, уже не слыша, как шумит над ним разъяренная супруга.

Да вот беда, стали такие дни все чаще, жена пыталась прятать графинчик, но он, как прекрасно выдрессированная ищейка, просто нюхом отыскивал его в любых, самых замысловатых захоронках. И напивался, «назюзивался», как говорила жена. Где старые времена, где? Разве с ним тогда могло произойти такое? А тут еще Генка…

Кузен захотел осмотреть хозяйство, ничего не пропуская. Дотошно заглядывал в каждую каморку, облазил сад и огород, а после этого возжелал попариться в баньке, срубленной на задах.

Отдыхая от парной, закусывали под все ту же полынную, и Геннадий, не обращая внимания на замирающего от ужаса брата, негромко вещал, что, нелегально перейдя границу, прибыл он из Маньчжурии, где обретался в городе Харбине. А теперь вот пришло время вернуться и снова пожить здесь.

— Ты это… Как же сюда попал? — поперхнувшись водкой и едва отдышавшись, спросил с испугом Савелий. — Опять нелегально?

— Кто же мне паспорт даст, — криво усмехнулся кузен. — Ты только и поможешь, а то там такую липу сварганили, не знаю, как до тебя сумел доехать, нигде не загремев.

Падали на стол с закусками лучи вечернего солнца, проникая через низкое оконце предбанника, золотилась в графинчике полынная, алели надкушенные помидоры, такие яркие рядом с зелеными перьями свежего, недавно сорванного на собственном огороде лука, дымилась папироса в тонкой, крепкой руке кузена, а Сомпольский не мог поверить в реальность происходящего. Может, он, как часто теперь случалось, перехватил лишку и теперь мучается пьяным бредом, допишись до горячки и галлюцинаций? А рядом нет никакого кузена, только его фантом, рожденный отравленным алкоголем мозгом?

Савелий Борисович ошалело потряс хмельной головой, словно пытаясь прогнать ужасное видение и вытряхнуть из ушей страшные слова, но Геннадий не пропал.

— Завод тут строят, — аппетитно хрустя квашеной капустой, тихо говорил он. — Помоги туда попасть. Кем угодно. Главное — чтобы документы выправить, а после я не задержусь, у меня другие планы.

— Как же я тебя, с твоей липой?.. — вытаращился на него Савелий.

— Проверено, — засмеялся кузен. — Паспортов еще у Советов нету в деревнях, а нужная справка у меня есть. Не бойся, настоящая. И жить я у тебя не стану. И вообще, я у тебя никогда не был и ты про меня ничего не знаешь. Понял? Ну, поможешь?

— Попробую, — наливая себе водки, вяло пообещал инженер.

— Э-э, — брезгливо скривился Геннадий, заметив, как дрожат руки брата, проливавшего зелье мимо. — Такой ты мне не помощник. Лечить будем.

— Да?! Лечить? — взвизгнул Савелий. И прорвало…

Брызгая слюной, он бросал в лицо кузена горькие слова; всхлипывая и икая, говорил и говорил о том, как он живет тут, среди проклятых лапотников, все более и более опускаясь и не видя никакого выхода. О, если бы он мог взорвать их вместе с их властью, строящимися заводами, колхозами, Кремлем! И повернуть все на старое, как прежде.

— Нормально, — подытожил кузен, дождавшись, пока Сомпольский выговорится и обмякнет, утомленный вспышкой бессильной ярости. — Начнем помогать друг другу…

Устроить Геннадия на стройку оказалось проще простого — рабочих рук не хватало и никто особо ни о чем не расспрашивал. Через несколько дней кузен постучался вечером в окна дома Сомпольских.

— Пошли, дело есть, — мрачно сообщил он выглянувшему на стук Савелию Борисовичу.

Тот неохотно собрался и вышел из дома, отмахнувшись от заворчавшей жены. Идти никуда не хотелось, на душе было противно, и поселился в ней нехороший страх после появления кузена. Донести? Так самого упекут куда Макар телят не гонял. Придется терпеть.

Геннадий привел его в небольшую деревушку, раскинувшуюся почти в пригороде, велел ждать около невзрачного домика, а сам скрылся за его скрипучей дверью. Вскоре он вернулся и позвал брата с собой.

Войдя, Савелий Борисович долго моргал от чада множества лампад перед киотом и запаха незнакомых трав, щекотавшего в носу и вызывавшего неудержимое желание чихнуть. Проморгавшись, заметил маленькую сгорбленную старушонку, сидевшую на длинной лавке с пятнистой кошкой на коленях. Он вообще с детства терпеть не мог кошек, а тут еще вдобавок вонь, непролазная грязь, старуха, похожая на ведьму. Зачем они здесь?

— Подойди, — легонько толкнул его в спину кузен. Инженер послушался.

Старуха неожиданно цепко прихватила его своими жесткими костлявыми пальцами за ухо и посадила рядом с собой на лавку. Савелий хотел возмутиться таким обращением, вырваться, но… покорно сел, почувствовав, как разом ослабели и воля, и колени, а язык словно прилип к гортани.

В губы ему ткнулась деревянная плошка с теплым вонючим питьем, и ведьма ласково прошепелявила:

— Пей, касатик, пей.

Перестав удивляться и сопротивляться даже внутренне, инженер глотнул пахучую жидкость и ощутил легкое головокружение.

Остальное он помнил смутно. Бабка колола его какими-то иглами, поставив перед своим крыльцом, обливала голого холодной водой из ведра и бормотала наговоры…

Очнулся Савелий Борисович от этого кошмара у себя дома, на постели, ранним утром следующего дня. Голова нестерпимо трещала, как с глухого похмелья, во рту противная сухость, рядом басовито всхрапывала жена, а ходики на стене показывав половину пятого. Не сон ли ему привиделся? Но грязные, вымазанные рыжей глиной сапоги, не вымытые женой с вечера и валявшиеся у порога, говорили: нет, не сон!

Потихоньку он сполз с кровати и прокрался к заветному шкафчику. Прилип губами к родному горлышку графина, глотнул, ожидая знакомого жжения в горле и пота слабости, несущего долгожданное облегчение, однако вместо этого почувствовал неудержимый приступ тошноты.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация