Мейсон, нахмурясь, рассматривал газету, когда вошла Глэдис
Фосс в юбке, блузке и тапочках. Гладкие и блестящие волосы, откинутые с
высокого лба назад. Большие темные глаза. Полные губы. Надо бы слегка
подкрасить, чтобы лицо выглядело ярче. Она остановилась в дверном проеме и
смотрела на Мейсона и на газету, которую он держал. На лице появилось особенное
выражение, которое адвокат тотчас заметил, но не понял. Он бросил газету на
стол и начал подниматься.
– Не вставайте, – сказала она, быстро войдя в комнату и
улыбнувшись.
Длинноногая, хорошо сложенная молодая женщина замечательной
красоты и редкой привлекательности. То, как легко она села на письменный стол,
указывало на прекрасную мышечную координацию. Держала себя непринужденно, без
тени официальности.
– Я вижу, вы открыли мое тайное увлечение, – сказала она,
продолжая улыбаться.
Мейсон поднял брови. Она указала на газету. Он спросил:
– Бейсбол?
– Лошади.
– О!
Она сказала:
– Я устала от повседневной работы. Думаю, так же, как устают
все. Мне нравится предугадывать победителей. Извините, я так откровенна.
– Похоже, это хороший отдых.
– Не думаю, что вы когда-либо сможете позволить себе такое
удовольствие, – сказала она.
Мейсон посмотрел задумчиво.
– Да, этого я себе не мог бы позволить.
Она начала было говорить, но передумала и замолчала.
– Вдобавок, – продолжал Мейсон, – моя жизнь достаточно
разнообразна и без этого.
– Итак, – начала она, – я этого не предполагала, но все же
разговариваю с адвокатом. Когда вы вошли, сели в кресло, в котором недавно
сидела я, и обнаружили, что я, как только вошла в квартиру, принялась читать о
скачках, я допустила, что вы вполне способны сделать правильные выводы.
Мейсон улыбнулся.
– Это откровенно.
– Сегодня, – продолжила она, – у меня была дальняя поездка,
был длинный день, и я смертельно устала. Но должна была узнать, что произошло
на скачках. Что теперь вас волнует, мистер Мейсон?
Он сказал:
– Вы, конечно, знаете о смерти доктора Мальдена?
– Разумеется. Именно поэтому вернулась домой. Мне нужно…
нужны были несколько выходных дней.
– Он собирался участвовать в медицинском съезде в
Солт-Лейк-Сити?
– Правильно.
– Откуда вы приехали? – спросил Мейсон.
Она улыбнулась и сказала:
– В конце концов, мистер Мейсон, уже поздно, и я устала.
Ужасно устала. Полагаю, вы хотите поговорить о бухгалтерских книгах и прочем,
связанном с подоходным налогом?
Мейсон кивнул.
– Ну что ж, обсудим эти вопросы, а разговор о другом отложим
до более подходящего времени.
Мейсон согласился:
– Хорошо, обсудим именно те вопросы, где ваши с миссис
Мальден интересы перекликаются.
– Имеете в виду, где ее жадность сталкивается с моими
обязанностями, – съехидничала Глэдис Фосс.
Мейсон ухмыльнулся.
– Примирять двух ненавидящих друг друга женщин – не мое
дело. Я только пытаюсь установить определенные факты. Вам задавали вопросы в
отделении налоговой инспекции?
– Да.
– Они утверждали, что бухгалтерские книги доктора Мальдена
велись неправильно, особенно в части наличных денег?
– Они суют нос в чужие дела, если вы это имеете в виду.
– И предъявили обвинение?
– В известном смысле. Они полагают, что доктор Мальден утаил
часть доходов наличными.
– Каковы факты относительно этого?
Она посмотрела ему в глаза.
– Хотите знать, что я собираюсь сказать в отделе налоговой
инспекции, мистер Мейсон? Желаете узнать настоящие факты?
– А вы собираетесь рассказать налоговой инспекции кое-что,
только не факты?
– Им я собираюсь рассказать только то, что знаю. А вам могла
бы поведать о моих подозрениях.
– Расскажите о подозрениях, – согласился Мейсон.
Она начала издалека:
– Только немногие представляют себе ужасное напряжение, в каком
работают медики. Люди буквально валом валят. Постоянный, бесконечный поток
людей, и все больные. Некоторые четко выражают свои мысли и могут объяснить
симптомы, так что доктор в состоянии быстро поставить диагноз. Некоторые этого
не могут, и приходится рыться в них и исследовать их мозги и тела, чтобы
выяснить, что случилось. Встречаются ипохондрики, драматизирующие развитие
болезни, так что их симптомы не настоящие. Бывают преувеличения, искажения. И
врач во всем этом безошибочно разбирается. Кроме того, некоторым необходимо
хирургическое вмешательство. Делаются разные операции, начиная с несложных и
кончая последней отчаянной попыткой продлить жизнь. Иногда возникают осложнения
и во время операции, и в послеоперационный период, и доктор должен быть постоянно
настороже, чтобы они не переросли в серьезные. Другими словами, реально ничего
предопределить нельзя. Врач, как боксер на ринге, окружен сотней противников.
Он должен быть хладнокровным, спокойным и собранным. Все время думать,
предвидеть. Иными словами, постоянно испытывать ужасное умственное и физическое
напряжение. Вдобавок всегда должен помнить, что любой пациент может побежать к
какому-нибудь энергичному адвокату и начать процесс о преступной небрежности
врача при лечении больного, когда любое единичное действие, которое сделал или
не сделал доктор, будет рассмотрено судом неспециалистов.
Мейсон кивнул.
– Вы очень красноречивы.
– Я рассказываю вам об этих сложностях, – сказала она, –
потому что не все понимают их. Доктор, который всем этим занимается, должен
сосредоточиться на врачевании, а не на таких отвлекающих от него вещах, как
бухгалтерия и статистическая информация, которых требуют люди, пытающиеся
ревизовать возврат наличности для сбора налогов.
– Но, – сказал Мейсон, – такому человеку не следует
взваливать на себя финансовые дела. Может нанять кого-нибудь, кто станет их
вести.
– Кого, например? – спросила она.
– Бухгалтера.
Она покачала головой.
– Это невозможно. Этим может заниматься только человек,
находящийся на линии огня. Кто-нибудь в лечебнице. И это должна быть медсестра.
Когда попадаете в лечебницу, вы оказываетесь в сумасшедшем доме. Лечение
рентгеном, токами высокой частоты, срочные процедуры.
