– Моторную лодку?
– Да. В редкие моменты, когда доктор Мальден чувствовал
необходимость уехать туда, где нет телефона, он проводил день на небольшой
яхте.
– Вы бывали на ней?
– Никогда. И не думаю, что кто-нибудь там бывал, кроме
Рамона. Доктор Мальден вставал где-нибудь в море на якорь и удил рыбу. А я в
это время должна была быть на работе и задерживать пациентов до его
возвращения. Он только тогда сбрасывал с себя служебные обязанности.
Мейсон сказал:
– Это очень интересно. Теперь вернемся к интересующему меня
вопросу. Как вы брали деньги из ящика?
– Допустим, это не было кражей, – сказала она. – Допустим, я
была истинным другом доктора Мальдена. Жену он не любил. Его дружба со мной
была… была своего рода сотрудничеством.
– Как долго это продолжалось?
– Три года.
– Почему он не подумал о разводе?
– А что он мог сделать? Стефани бросала в него книгами.
Интересовалась только его деньгами. Если бы захотел развестись, она обобрала бы
его.
– Это было бы лучше, – сказал Мейсон. – Он мог начать
сначала и…
– Не в таком возрасте. Скажу еще одно, чего Стефани не
знает. Если бы знала, доктор Мальден, возможно, и сегодня был бы жив.
Брови у Мейсона поднялись.
– Доктор Мальден не мог долго прожить. У него было плохое
сердце. Насколько я знаю, почти все врачи такого же уровня начинают страдать
болезнью сердца, когда доживают до его возраста. Это почти профессиональная
болезнь.
– Не похоже, чтобы доктор Мальден был счастлив в жизни, –
резюмировал Мейсон.
– А сколько докторов счастливы в жизни? – ответила она
вопросом. – Они жертвуют личным счастьем, чтобы творить добро. Достигают
финансовой независимости, но разрушают собственное здоровье. У них только
работа, работа и еще раз работа. Настоящий, выдающийся врач и хирург не может
быть счастлив.
– Ну, – улыбнулся Мейсон, – вернемся к нашим баранам. Почему
вы брали деньги из ящика?
– Доктор Мальден хотел, чтобы я была счастлива. Говорил,
пока в бухгалтерских книгах записано, что я получаю зарплату обычной медсестры,
могу брать деньги каждый раз, когда понадобятся.
– Но не могли же вы брать их, не оставляя никакой записи.
– Я могла брать их так же, как и он. Из ящика.
– Итак, вы брали деньги из ящика.
– Остановимся на этом. Допустим, я брала деньги из ящика.
– Сколько?
– Не имею ни малейшего представления, мистер Мейсон.
Мейсон сказал:
– Скажу вам откровенно, с точки зрения закона ситуация
неприятная.
– Почему?
Мейсон пояснил:
– Если доктор Мальден давал вам деньги, которые не были
учтены, он был обязан платить подоходный налог.
– Но допустим, я просто брала их, и он об этом не знал.
– Тогда вы виноваты в преступлении.
– И что из этого?
– Вас арестуют и будут преследовать судебным порядком.
– И кто же будет преследовать меня судебным порядком?
– Окружной прокурор, государство, полиция.
– По чьей жалобе?
– Ну, – сказал Мейсон, – судя по тому, что вы рассказали о
Стефани Мальден, предполагаю, жалобу подаст она.
– Хорошо, – сказала девушка. – Вы адвокат. Вы должны будете
признать меня виновной. Как собираетесь что-либо доказать?
Мейсон потер подбородок кончиком пальцев и задумчиво
посмотрел на нее.
– Этим займется окружной прокурор.
– Правильно, – подтвердила она.
– Конечно, – вторил Мейсон, – ваше признание мне…
– Я вам ни в чем не признавалась, – сказала она.
– Вы сказали, что брали деньги из ящика.
– Я сказала: допустим, что брала.
– Да, – подтвердил Мейсон, – я помню такую оговорку.
– Я сказала: допустим, что деньги из ящика растратила я. Это
могло бы сохранить имущество и репутацию доктора Мальдена, не так ли?
– Повредив своей репутации, – сказал Мейсон, изучая ее, – вы
можете избежать правосудия.
– А почему я должна его избегать? Кто будет меня
преследовать? Кто выступит в качестве обвинителя?
– Я уже сказал, это дело окружного прокурора.
– Вы адвокат Стефани Мальден, не так ли?
– Да.
– И поэтому думаете, что у нее на спине крылья вырастут.
– Не обязательно. Я защищаю ее интересы, и это все.
– Хорошо, – сказала она. – Вы утвердите имущество. Когда
налоговая инспекция окажет давление, просто заставите Стефани открыть, что я
была заядлой болельщицей на скачках, где каждый год просаживала тысячи
долларов.
– Ее попросят доказать это.
– Я подскажу, как можно доказать, – сказала она. – У Рея
Спенглера табачный магазин на углу Седьмой и улицы Клифтон. Он букмекер, брал
от меня ставки, много ставок, на тысячи долларов.
Мейсон усмехнулся.
– Да, я представляю, как чиновники из налоговой инспекции
подходят к табачному магазину и говорят: «Спенглер, ты букмекер?» – а он
отвечает: «О да, я так зарабатываю на жизнь. Я беру тысячные долларовые ставки
от Глэдис Фосс, которая работает медсестрой в лечебнице доктора Самерфилда
Мальдена. Простите, если нарушил закон, но, раз вы меня спросили, я не могу
говорить неправду».
– Все не так, – сказала она. – Рей Спенглер два месяца назад
был арестован как букмекер. Заплатил штраф в тысячу долларов. Спросите его о
ставках, которые брал до обвинения.
– А что будет с вами? – спросил Мейсон.
Она ответила с горечью:
– Я и пальцем не пошевелю ради Стефани Мальден. Я хотела бы
разорвать ее. Но если это защитит память доктора Мальдена, помешает чиновникам
из налоговой инспекции утвердиться в мнении, что доктор Мальден пытался утаить
деньги, принесу любую жертву. Любую жертву.
Мейсон взглянул проницательно:
– Если вы можете поступить так и, чтобы защитить доктора
Мальдена, которого любили, признаться в не совершенных вами растратах, то,
возможно, в суде сумеете отклонить любые обвинения в растрате.
– Особенно если не смогут доказать, что я брала конкретные
суммы из ящика, – дополнила она.
