Мейсон сказал:
– Как я понял, финансовых затруднений у вас не было.
– Конечно, нет. Поэтому я и составил соглашение так, чтобы
жена не могла прикарманить все доходы и облагодетельствовать свою семейку. У
меня есть шурин, ловкий делец, когда доходит до получения денег с женщин.
Сначала я хотел обеспечить жену, а когда увидел, что рестораны и вправду
приносят доход, решил, что неплохо обеспечить и себя. В конце концов, мистер
Мейсон, хотя она и управляла ресторанами, но ведь это я выбрал участки,
уговорил Уинета купить их и передать в аренду на условиях…
Затрезвонил звонок входной двери. Минуту спустя раздался
стук в нее, затем услышали, как она открылась и по коридору затопали шаги.
Керби вскочил, шагнул назад от стула и сверкнул глазами на
Мейсона.
– В чем дело? – спросил он. – Вы думаете, что…
Но тут дверь в комнату распахнулась с такой силой, что,
ударившись о стену, задрожала на петлях, и ворвались Гамильтон Бергер,
незнакомый мужчина и двое денверских полицейских в форме.
– Так-так-так, – промолвил Бергер. – Это и вправду
интересно, Мейсон! Наконец-то вы вывели нас на нужного человека. – Он
повернулся к Керби: – Вы Дарвин Керби и вы недавно посещали дом доктора
Самерфилда Мальдена?
– Кто вы, черт побери? – взъярился Керби.
Гамильтон Бергер с делано добродушным видом выступил вперед,
вынимая бумажник из кармана.
Керби слегка посторонился.
Один из полицейских сказал:
– Поостерегитесь, Керби. Держите обе руки на виду.
Гамильтон Бергер торжественно открыл бумажник перед глазами
Керби.
– Можете посмотреть на эти удостоверения, и узнаете, кто я,
– сказал он. – Сколько же Мейсон собирался вам заплатить, чтобы вы сбежали из
страны?
Керби, с побелевшим лицом, взглянул на Мейсона и сказал:
– Не думаю, что все это мне нравится.
– Никого не интересует, нравится вам это или нет, – сказал
Бергер. – Главное, что вы Дарвин Керби и что вы живы. Вы это не отрицаете?
– Что я жив, не отрицаю.
– И вы – Дарвин Керби?
Керби кивнул.
– Чей это дом?
– Одного из моих друзей. Мне предоставили его на несколько
дней для определенной цели.
Гамильтон Бергер повернулся к Мейсону и сказал с усмешкой:
– Мы больше не задерживаем вас, адвокат, хотя вам, быть
может, интересно узнать, что благодаря хорошей памяти и острому зрению,
которыми обладает миссис Гарри Коулбрук, мы узнали, что вы со Стефани Мальден
были в меблированных комнатах в Диксивуде сразу после смерти доктора Мальдена.
Мой сотрудник сумел отыскать тайную квартиру в Диксивуде, которую мистер
Мальден снимал на имя Эмбоя. Мы обнаружили там стенной сейф, и вам с вашей
клиенткой придется ответить на несколько вопросов налоговой инспекции. Но
слоняться здесь вам необязательно. Вы нам тут не нужны.
– Миссис Коулбрук заявила, будто виделась со мной в
меблированных комнатах в Диксивуде? – спросил Мейсон.
– Да. Она прошла мимо вас и хотела заговорить. Ей
показалось, что она встречала вас раньше. Затем она вспомнила, кто вы и что вы
не знакомились. С вами она заметила женщину, и теперь она опознает ее как
Стефани Мальден. Несмотря на ваши усилия, миссис Мальден снова взята под арест,
и вы можете опять проявить свое умение вести дело в суде. Но на этот раз вы
будете иметь дело со мной, мистер Мейсон. Теперь не заставляйте меня вас
задерживать. На улице вас ждет такси, садитесь и уезжайте. Вам в самом деле
лучше вернуться в свою контору. Ваша клиентка в очень и очень большой
опасности. Между прочим, она сказала полиции, что у вас ее сто тысяч долларов,
которые вы взяли из сейфа в квартире в Диксивуде. Налоговая инспекция этим
очень интересуется, мистер Мейсон, и я думаю, что комитет коллегии адвокатов
также задаст вам несколько вопросов. Вам очень долго удавалось выходить из
затруднительных положений. Мне страх как интересно посмотреть, мистер Мейсон,
удастся ли вам выкрутиться на сей раз. В данный момент вы находитесь в чужом
штате. У меня нет ордера на ваш арест, и вы не подпадаете под действие закона о
выдаче преступника другому штату. Официально я не могу приказать этим людям
схватить вас, хотя это принесло бы мне большое личное удовлетворение. Но если
вы в течение сорока восьми часов не вернетесь в свою контору, я прослежу, чтобы
штатом Калифорния был выдан ордер на ваш арест.
Мейсон сказал:
– Миссис Коулбрук, ваша свидетельница, – сумасшедшая. Она не
видела со мной миссис Мальден…
– Я знаю, знаю, – прервал его Бергер. – Может, она и
сумасшедшая, но свидетельница очень хорошая, и она уже сделала опознание.
Теперь, полагаю, вы, Мейсон, уйдете отсюда и позволите мне поговорить с Керби.
Бергер подал знак двоим полицейским в форме. Один из них
взял Мейсона за руку:
– В путь, приятель, уезжайте. Таксист на улице ждет, чтобы
вы расплатились.
И подтолкнул Мейсона к двери.
Глава 14
Самолет, на котором летел Мейсон, проносился над краем
пустыни на рассвете. Впереди неясно вырисовывались покрытые снегом горы, далеко
за левым крылом простирались плодородные земли, где баснословные урожаи
приносили богатство и процветание, где климат пустыни, и зимой наполненной
золотистым солнечным светом, взрастил десятки городов. За этими землями лежали
неплодородная пустыня и Сэлтонское озеро, сверкающее голубизной в ярком
утреннем свете, – огромный остров воды, поверхность которого на более чем
двести футов ниже уровня моря.
Мейсон сидел неподвижно, не видя быстро меняющихся картин.
Он обдумывал проблему, которую в данный момент целиком охватить не мог.
Самолет пересек холмистую местность, и вскоре почти сразу,
будто срезанная ножом, пустыня закончилась, и внизу показались апельсиновые
рощи и города, похожие сверху на шахматную доску. Самолет начал снижаться,
апельсиновые рощи уступили место сверкающим белым домам плотно застроенного
пригорода, а те в свою очередь – прижавшимся один к другому поселкам.
Самолет пошел на посадку, накренился, сделал круг и совершил
посадку. С потоком пассажиров Мейсон двинулся к главному выходу. Тут его
схватил за руку Пол Дрейк.
– Устал?
Мейсон кивнул.
– Я тоже, – сказал Дрейк.
– Как они меня выследили? – спросил Мейсон.
– Бергер получил сведения. Тебя засекли в денверском
аэропорту и с тех пор за тобой следили.
– Как Бергер попал туда?
– Специальным самолетом. Он поднял на ноги всю прессу и
наслаждается пышной рекламой и чувством полнейшей непогрешимости.
