Полицейский схватил детектива.
– Минуточку, минуточку! – остановил его Перри Мейсон. – За
что арестовывают этого человека?
Бергер был слишком разозлен, чтобы узнать Мейсона, он только
услышал его голос.
– За то, что он незаконно прокрался на поле и использовал
фальшивое удостоверение.
– Я не использовал никакого фальшивого удостоверения, –
сказал детектив. – У меня есть разрешение пройти через заслон. Это
единственное, чем я пользовался.
– Теперь давайте все выясним, – сказал Мейсон полицейскому.
– Вы арестовываете этого человека по приказу Гамильтона Бергера. Завтра я
предъявлю Бергеру иск на пятьдесят тысяч долларов за незаконный арест.
Бергер поднял глаза и увидел наконец Мейсона.
– Вы! – закричал он, и его лицо почти побагровело. – Вы
будете отвечать перед коллегией адвокатов. За то, что вы натворили, вас лишат
практики!
– Прекрасно! – отпарировал Мейсон, шагнув вперед. Окружившие
фотографы смогли запечатлеть на снимках его вместе с Бергером. – Лучше
побеспокойтесь о своей практике, мистер Бергер.
Бергер бросился к Мейсону с поднятым кулаком. Мейсон с
плавным изяществом атлета отточенным жестом боксера выбросил вперед левую руку
и ловко отразил удар Бергера.
– Не делайте больше этого, Бергер, если не хотите, чтобы вам
разбили челюсть.
– Вы приказываете арестовать этих людей? – спросил
полицейский Бергера.
Мейсон, ухмыляясь, сказал:
– Конечно, сержант. Это я хочу, чтобы его самого арестовали
за словесное оскорбление и оскорбление действием. Он меня ударил, и, я думаю, у
нас достаточно доказательств оскорбления в виде снимков.
Бергер, осознав положение, в которое себя поставил,
попытался смягчить его:
– Ерунда. Вы отстранили мою руку.
– Вы ударили меня по руке, – настаивал Мейсон, – это
оскорбление. Идите и посмотрите в законы.
– Что делать с этим? – спросил полицейский, державший
детектива, вручившего повестку в суд. – Его арестовать?
Бергер посмотрел в глаза Мейсону, оглядел круг газетных
репортеров. С огромным усилием подавил самолюбие.
– Нет, – сказал он, отворачиваясь. И после некоторого раздумья
добавил: – Пусть идет. С Мейсоном встречусь в суде и перед коллегией адвокатов.
Только там можно разговаривать с подобными людьми.
В эту несчастливую минуту Гамильтон Бергер осознал, так же
как и газетные репортеры, что Мейсон уничтожил его популярность. Ни один
редактор в городе не поместит в газете фотографии Гамильтона Бергера,
позирующего с Дарвином Керби как основным свидетелем в загадочном деле, когда
будет располагать фотографией, на которой окружной прокурор с искаженным гневом
лицом наносит сильный удар Мейсону, а адвокат спокойно отступает в сторону и
отражает удар.
Глава 17
Мейсон, приехав пораньше в свою контору, проверял отчеты
агентов Пола Дрейка, прежде чем предстать перед судьей Телфордом и выступить на
втором предварительном слушании дела Стефани Мальден. Делла Стрит, улыбаясь,
положила перед ним газеты.
– Вы хорошо все устроили в аэропорту, – одобрила она.
Мейсон ухмыльнулся.
– Бергер спланировал такой торжественный въезд, что, право
же, было неловко его испортить.
– Но зачем было вызывать Дарвина Керби повесткой в суд? –
спросила она. – Он ведь не собирался уезжать, да?
– Он не собирался уезжать, – подтвердил Мейсон, – но, вызвав
его как своего свидетеля, я смогу допросить его под присягой относительно
всего, что он знает.
– Но не будете ли вы связаны его показаниями?
– Поступая так, – сказал Мейсон, – я проиграю на
предварительном слушании, но зато узнаю, какие у обвинения козыри, прежде чем
дело будет передано в суд присяжных. Судья Телфорд обязательно перепроводит
обвинение в высший суд, если, конечно, мы не сумеем до этого вытащить кролика
из его шляпы.
– Есть хоть какая-то вероятность?
– Не знаю, – усмехнулся Мейсон, – это шляпа окружного
прокурора. Нельзя быть уверенным, что кролик может там быть.
– Допустим, его там нет.
– Тогда мы не сможем его вытащить. Если, конечно, не
изловчимся незаметно подсадить его.
Пол Дрейк постучался условным стуком, и Делла Стрит открыла
дверь.
– Что ты обнаружил, Пол? – спросил Мейсон.
Дрейк сказал:
– Они поместили Дарвина Керби в одну из шикарных гостиниц.
Его охраняют и обращаются с ним как с миллионером. Ты понимаешь, что это
означает?
Мейсон нахмурился.
– Думаешь, его показания поставят Гамильтона Бергера вне
подозрений и запятнают Стефани Мальден?
Дрейк кивнул.
– Расскажи об остальном, – предложил Мейсон. – Были у него
посетители? Что можешь узнать о телефонных звонках?
– О его телефонных звонках не могу узнать ничего, – ответил
Дрейк. – Попытка связаться с гостиничной телефонисткой окончилась бы тем, что
мне пришлось бы выбросить удостоверение частного детектива. Но я смог
проследить за его посетителями. Был только один.
– Кто?
– Его тетя, сестра матери. Достойная уважения старушка в
кресле на колесиках. Нижняя часть тела, до талии, у нее парализована. Приятная,
седая. Фотографии нет. Просто неофициальное посещение любимого племянника.
– Откуда она? – спросил Мейсон.
– Из санатория в Батте.
– Какое кресло на колесах, Пол?
– Прелесть, – одобрил Дрейк. – У старушки есть деньги.
Разряжена в меха, большая машина, шофер, одетый в белое камердинер и тому
подобное.
– Именно эту родственницу посещали Керби с доктором
Мальденом?
– Именно ее. Прежде чем отвезти Керби к себе домой на обед,
доктор Мальден съездил в санаторий в Батте. Полагаю, консультировался с ее лечащим
врачом.
– Другие посетители?
– Больше никого. Керби держат под постоянным надзором. Я
слышал, что его показания затянут веревку на прекрасной шейке Стефани Мальден.
– Я знаю, знаю, – нетерпеливо сказал Мейсон. – Пол, а что с
его теткой? Есть что-либо в отношении ее?
– Совсем ничего, – ответил Дрейк. – Я навестил ее. Она в
санатории два года с лишним.
– Велик ли санаторий?
– Небольшая лечебница в предгорье, вдали от тумана и смога.
Тихая местность, закрытые веранды и все в таком роде.
