– Случилось чего?
– Ну, в общем, пойми меня правильно, извини, коли что
не так, – занудил приятель.
– Ты влюбился?!
– С ума сошла, – подскочил толстяк, – в моем
возрасте.
– При чем тут года? И вообще «любви все возрасты
покорны», классик сказал.
– Ладно, – решился полковник, – если ты
полагаешь, что мы после стольких лет безмятежной дружбы должны пожениться,
изволь, пойду навстречу твоему идиотскому желанию, хотя предвижу, какие мерзкие
разговоры о ментах, польстившихся на богатую даму, поползут по министерству.
Но, коли хочешь, пожалуйста. Только извини, я отношусь к тебе по-братски и
боюсь, не смогу…
Я, забыв, что на мне сверху только один кружевной лифчик,
резко села в кровати, не снимая одеяла с ног. Полковник деликатно отвернулся. Я
схватила футболку, висевшую на спинке кровати, натянула ее и сказала:
– На фиг ты мне нужен!
Александр Михайлович подскочил.
– Но весь вечер… Кеша сказал: иди к матери объясняться.
– О боже, – вздохнула я, – никаких чувств,
кроме родственных, я к тебе не испытываю, просто тебе надо следить за
здоровьем.
– И все?
– И все.
– Ладно, пойду спать, – ответил явно повеселевший
полковник.
Он встал, потом пригляделся к изножью кровати.
– Что там болтается?
– Где? – лениво спросила я.
– Вот, из-под одеяла свисает, на грязный шнурок похоже.
Не успела я сообразить, что к чему, как Александр Михайлович
резко наклонился. В следующую секунду моя правая нога дернулась и высунулась
из-под одеяла.
– Ты спишь в джинсах и грязных кроссовках? –
воскликнул полковник и нахмурился.
– Послушай, – обозлилась я, быстро пряча
конечность под одеяло, – у каждого человека имеются свои привычки. Один
обожает ковырять в носу, другой ест в постели и вытирает руки о простыню, а я
сплю в кроссовках, да, я сплю в кроссовках, обожаю спать в кроссовках, могу
проводить ночь только в кроссовках! Если уж хочешь знать правду, все четыре
мужа бросали меня из-за этого пристрастия, им не нравилась жена, залезающая в
кровать, обутая в спортивные ботинки. Хотя, если вдуматься, ничего плохого тут
нет! Сущая ерунда!
– Но зачем ты спишь в «Адидасах»? – только и сумел
вымолвить Дегтярев.
– Мне холодно! Страшно мерзну! Отстань!
– Ну-ну, – пробормотал Александр
Михайлович, – спокойной ночи.
Вымолвив последнюю фразу, он ушел. Я в изнеможении
откинулась на подушки – ну почему у меня всегда так? Вечно попадаю в идиотские
ситуации.
Сон пропал окончательно, вернее, его и не было. Кое-как,
сломав два ногтя, я разодрала шнурки, вылезла из джинсов и попыталась счистить
с простыни ошметки грязи. Представляю, как обозлится завтра Ирка, когда увидит
пятна. Впрочем, я скажу, что вечером нашла под одеялом Снапа, который заполз
туда с вымазанными лапами. Ира любит ротвейлера и мигом замолчит.
Сев в кресло, я включила телевизор и, глядя на экран, по
которому носились два мужика с лестницей, принялась думать о своем.
Было от чего тронуться умом. Полина – проститутка! Девочка
по вызову! Нет, такого просто не может быть! Наверное, Соня наврала мне, чтобы
выкрутиться… А если нет? Что тогда?
Я сидела с совершенно пустой головой, наблюдая за актерами.
Теперь парни кидались друг в друга тортами. Приходится признать, я не знаю, кто
убил Полину, более того, не понимаю почему или, если угодно, зачем? Кому
выгодна смерть девушки?
Руки сами собой схватили телефон. Не слишком прилично
звонить незнакомому человеку в три часа утра, но Молоков сутенер,
следовательно, сейчас у него в самом разгаре рабочий день. Такого человека
нужно ловить ночью, утром и днем он спит. Соня дала мне номер мобильного, он
начинался с тех же цифр, что и мой, – 792.
«Бип-бип-бип-бип», – неслось из трубки. Небось не
слышит, сама сколько раз находила потом в окошечке сигнал «повисшего» звонка.
– Алло, – пробурчал хриплый голос, – кто там?
– Здравствуйте, Кирилл Олегович, – бодро провещала
я, – ваш телефон мне дала Соня Кристалинская…
– О боже, – простонал мужик, – кошмар, зуб
болит невыносимо, только заснул…
– Простите, – растерялась я.
Но Молоков, очевидно, взял себя в руки.
– Ерунда, слушаю.
– Мне нужно побеседовать с вами лично, когда можно
приехать?
– Сейчас!
– Сейчас? В три утра?
– А что такого? – хмыкнул Молоков. – Вы не
спите, да еще и меня ухитрились разбудить… Где находитесь?
– Коттеджный поселок Ложкино…
– А, Ложкино, знаю, вам по МКАД до меня пять минут,
пишите адрес.
Интересно, кто из наших соседей заказывает у мужика девочек?
Понимая, что прилечь не удастся, я начала одеваться. Потом,
покорившись обстоятельствам, открыла балкон, занесла ногу над перилами и
услышала за спиной шорох! Вот кошмар! Кто-то из домашних полуночничает и решил
заглянуть ко мне.
Я обернулась и увидела Снапа, медленно входящего в комнату.
– Черт тебя побери, напугал!
Ротвейлер завертел задом.
– Ложись и спи.
Снап сел у кровати. Я заперла дверь изнутри и вылезла
наружу. Стоял отвратительный холод. Щелкая зубами, я донеслась до «Рено» и
тихо-тихо, на первой скорости покатила к воротам. Уже нажав на брелок, при
помощи которого автоматически раздвигаются створки, я оглянулась. Наш дом был
погружен в темноту, только в моей спальне горел ночник, я забыла выключить
свет.
Молоков жил в симпатичном кирпичном домике. Здание пряталось
за железными воротами, охранник, очевидно, привычный к потоку гостей, молча
пропустил «Рено». Я подрулила к крыльцу и нажала кнопку. Дверь распахнулась, на
пороге стоял сам хозяин, одетый в джинсы и голубую водолазку. Сразу стало
понятно: Кирилл не лгал про больной зуб. Правая щека мужика выглядела полнее
левой.
– Вы Дарья? – вздохнул он и поморщился. –
Проходите.
В шикарно обставленной гостиной Молоков сказал, открывая
бар:
– Наверное, не станете пить коньяк?
– Нет, спасибо, лучше минеральной воды…
