— Так давно? — изумился Шкуратов. — Я всегда думал, что это матросский танец.
— Матросским он стал много позже, а сначала чечетку отбивали древнеегипетские жрецы: во время празднеств они вставали на металлический диск и били в такт песням каблуками. Цыгане принесли чечетку из Африки в Европу. Потом ее начали отплясывать в портовых кабаках Америки, особенно негры. Помню, в четырнадцатом году у нас, в России, выступал ансамбль сестер Барризонс. А какие свои мастера: Караваев, Кутузов, Пешков…
— Слушай, откуда ты все знаешь? Ты вообще спишь когда-нибудь? Или только работаешь и читаешь?
— Сплю, сплю… — успокоил его Федор. Внезапно лицо его напряглось. — Вот он! Только тихо, не спугни…
Шкуратов медленно повернул голову.
Около входа, бережно поддерживая под локоть красивую женщину с пышными темными волосами, стоял среднего роста плотный мужчина с усиками щеточкой. Он что-то говорил, улыбаясь своей спутнице, — было видно, как шевелятся губы его капризного маленького рта, но глаза оставались по-змеиному холодными.
По знаку мэтра подошел официант и повел их к свободному столику в противоположном конце зала.
— Да, это тот, что ушел от меня у монастыря… — Гена медленно сжал свой большой кулак, сминая в нем туго накрахмаленную салфетку…
…За столиком Пан расселся по-хозяйски, откровенно разглядывая свою знакомую. Когда она за ним пришла на квартиру, рассматривать было некогда, по дороге тоже не сумел — на улице уже стало темновато, а сейчас, в зале кабаре, самая подходящая обстановка, чтобы рассмотреть ее без помех.
Приятная женщина, даже красивая. И где ее только, черт его возьми совсем, откопал Антоний? Отсутствие богатых украшений вполне заменяет блеск прекрасных глаз. Многие мужчины в зале обратили на нее внимание — это Яшке Пану одновременно и весьма польстило, и очень не понравилось. К чему быть в центре всех взглядов? Пан не любил, когда на него глазели.
— Долго нам здесь сидеть? — осведомился он, быстро осматривая зал.
— Нет, за нами скоро придут, — успокоила она. — Закажите что-нибудь.
— Шампанского! — приказал Пан официанту. Тот кивнул и убежал в буфетную.
— Не волнуйтесь, кроме нашего человека, никто не знает, что мы здесь, — улыбнулась Ангелина. — Перестаньте без конца осматриваться.
— Я никогда не волнуюсь, — рисуясь перед ней, солгал Яшка Пан, — просто не хочу встретить ненужных знакомых. Вы давно знаете Николая Петровича?
— Хотите, я вам погадаю? — предложили она, чтобы уйти от ответа.
— На картах? — осклабился бандит. — Вранье! Да и карт нет.
— Почему обязательно на картах? Можно и по руке, или вы боитесь узнать свое будущее?
Пан молча протянул ей через стол раскрытую ладонь. Она взяла ее своими тонкими пальцами, всматриваясь в линии руки.
— У вас нелегкая судьба… — наконец сказала она. — Но зато будет очень долгая жизнь. Видите, какая длинная линия жизни на вашей ладони?
Оркестр начал играть регтайм. Чечеточник, держа канотье в картинно откинутой в сторону руке, пошел по кругу, виляя бедрами и рассыпая дробь каблуками. Пан покосился на эстраду и отнял руку.
— Спасибо.
— Что вы, за гаданье нельзя благодарить.
Бандит в ответ только ухмыльнулся и снова пробежал глазами по залу. И словно споткнулся — крупный темноволосый мужчина, сидевший за столиком в другом углу, быстро отвел свой взгляд в сторону, но Пан уже успел уловить внимательную цепкость слегка прищуренных светлых глаз, словно он попался на рыболовный крючок, поддевший его под самое сердце. Яшка слишком хорошо знал, кто так смотрит!
Случайность? Лицо темноволосого незнакомо. Так, а что за фраер рядом с ним? Интересный моложавый шатен в щегольском сером костюме-тройке. С улыбкой наблюдает за чечеточником, как будто никогда в жизни не видел ничего более занятного.
Двое одиноких мужчин за столиком, а вокруг все с дамами. Крепкие ребята, широкие плечи, чувствуется непоказная уверенность в себе, и еще этот специфический цепкий взгляд. «Деловые»? Нет, блатные в такие места обычно не ходят, если только заскочут аферисты или шулеры, но эти двое на них не похожи: нет беспокойной юркости в глазах, крикливой броскости в одежде, колец на пальцах. Значит..?
— Вы меня не слушаете? — капризно надула губки Ангелина.
— Нет, почему, слушаю… — Пан криво усмехнулся и осторожно повернул голову в другую сторону, к выходу из зала.
Там, около мэтра, затянутого в старорежимный фрак, стоял скромно одетый молодой человек. Обложили! А кухня? В ее дверях тоже мелькнуло какое-то явно нездешнее лицо, не похожее ни на прислугу из кабаре, ни на посетителя.
Незаметно запустив руку под пиджак, Пан нащупал рукоять браунинга. Попробовать прорваться? Недалеко отсюда, в темном переулке, стоит Губарь — неопрятный старик со своим рысаком, запряженным в легкую коляску. Мало кто знал, что этот вечно хмельной оборванец когда-то был одним из лучших жокеев. Какие номера он откалывал на рысистых испытаниях, вырывая победу почти у финишного столба! Недаром он так лихо увез их тогда от милиции, преследовавшей Пана около монастыря. Главное — вырваться из кабака и добежать до коляски. А там…
Но с ним сидит за одним столиком Ангелина. Тащить ее за собой? Тогда не удастся уйти. Черт с ними со всеми, и с ней и с Антонием. Надо подумать о себе!
— Я сейчас… — поднявшись из-за стола, рассеянно сказал Пан своей спутнице. Усилием воли выдавил извиняющуюся улыбку. — Отлучусь на минутку. Простите великодушно.
Бросив беглый взгляд в другой конец зала, он заметил, как приподнялся тот, плечистый, с темными волосами, что смотрел на него цепким взглядом. Повернул голову в его сторону и второй, в щегольском сером костюме.
Эх, была не была! Пан быстро пробежал между столиков, одним махом вскочил на эстраду, в два шага догнал потного чечеточника и, выхватив оружие, приставил ствол к его виску. Бешено выпучив глаза, заорал:
— Не дергайся, убью!
Другой рукой он вытащил второй браунинг и, прихватив за пиджачок посеревшего лицом — что было видно даже под слоем грима — артиста, потащил того к выходу со сцены, закрываясь им, как живым щитом. Увидев, что те двое выскочили из-за стола, на всякий случай выстрелил в них.
Оркестр сразу смолк. Взвизгнула какая-то женщина, один из нэпманов шустро юркнул под стол.
Сыщики отреагировали мгновенно. Рядом с головой Пана щелкнула пуля — он даже ощутил смертельное дуновение ветерка от маленького кусочка свинца, прошедшего совсем близко от виска. Хорошо стреляет мент! Кто из них? Стрелял моложавый шатен в сером.
Яшка Пан пальнул в люстру, со звоном посыпались на пол осколки стекла. Милиционеры бросились к эстраде, опрокидывая на бегу стулья и отпихивая прочь с дороги кинувшихся к выходу не на шутку напуганных посетителей. Именно на это Пан и рассчитывал — пусть их снесет взбудораженная выстрелами толпа.
