Сидевшие в кабинете оживились, кто-то засмеялся, хлопнув себя ладонью по колену.
— Да, да… — продолжил Виктор Петрович, — прислал мне самоличное послание. Смеяться нечему, послушайте лучше, что этот бандит мне пишет:
«Глубокоуважаемый гражданин начальник МУРа. Я уже стал стар, да и времена пошли не те, и пришел к твердому решению завязать навсегда свое грехонаказуемое деяние. Мое чистосердечное признание о кражах в церквах и выдача ценностей служат подтверждением моего заявления.
У меня осталось еще одно дело, о котором я мог ничего не говорить, но я не хочу оставаться свободным человеком, не очистившись от всех грехов. У меня в Москве есть друг: Николаев Александр Петрович по кличке Банкир, у которого имеется два пистолета. За несколько дней до моего задержания у меня с ним был разговор. Он предлагал мне совершить ограбление Стройбанка с убийством председателя этого банка Гинзбурга. Для окончательного решения этого вопроса у меня с ним назначено свидание на двадцать пятое число, то есть через два дня. Вот я и решил его сдать вам. Это мое последнее сказание. С уважением к вам Святой Антоний».
Начальник МУРа положил письмо на стол. В кабинете повисла тишина.
— Хочу услышать ваше мнение… — Виктор Петрович сел в кресло.
— По материалам дела действительно проходит некий Банкир, — помолчав, осторожно начал Жора Тыльнер, — а в письме Антоний — Назаров называет его фамилию — Николаев. Помнится, и не найденного пока офицера-артиллериста тоже называли Николаевым?
— Темнит… — пригладил широкой ладонью волосы Шкуратов. — Побег себе строит, мечтает, чтобы мы его доставили на место встречи, а там — как кривая вывезет. Бежать хочет, точно!
— Не-ет… — задумчиво протянул Греков. — Антоний не такой. Он на авось почти ничего не делает. Николаев, видимо, реальное лицо. Не берусь судить, насколько верно предположение, что Банкир и разыскиваемый бывший офицер Николаев один и тот же человек, но такая возможность не исключена, как и то, что встреча действительно назначена. Согласен с Геной, что Антоний может выкинуть любую шутку. Но, думаю, можно рискнуть вывезти его на встречу. Появляется реальная возможность попытаться задержать Николаева — Банкира.
— Где свидание ему этот Банкир назначил? Известно? — спросил Козлов.
— За Пресней, недалеко от Ваганьковского кладбища, — пояснил Виктор Петрович. — Тяжелое место: кругом хибары, заросли кустов. Оттуда вполне свободно можно уйти в сторону Тверской, скрыться через кладбище или податься к реке… — начальник МУРа подровнял лежавшие перед ним листы. — Это может говорить как об опытности пока неизвестного нам Банкира, специально выбравшего такое место для встречи, так и о замыслах Антония на побег. Нам работать там будет трудно.
— Да, не исключено, что местечко специально подобрано, — покрутил головой Жуков. — Но я тоже за риск: если Банкир и придет, то ему ничего не известно о нас, а мы сможем заранее подготовиться. Назарова — Антония больше не упустим, ученые уже. Хватит, погоняли за ним по всему городу.
— Я тоже за вывоз Антония на встречу, — кивнул Иван Дмитриев. — Подготовившись заранее, можно попробовать.
Саранцев молчал, вертя в пальцах аккуратный мундштук из корня вишни, покрытый затейливой резьбой.
— Ну а ты? — обратился к нему Виктор Петрович.
— А что я? — поднял голову Саранцев. — Ребята правильно говорят. Если хорошо подготовимся, то сведем риск до минимума.
— Значит, попробуем? Тогда сегодня же на место будущей встречи Банкира и Антония поедут Дмитриев с Жуковым. Сделают самый подробный план местности и ознакомят с ним всех остальных. Потом распределим места и выедем к Ваганьковскому кладбищу. Каждый из вас должен досконально изучить там любой закоулок. Времени мало, но нам надо предусмотреть любые варианты развития событий. Антония на место встречи повезем в машине, я договорюсь. На сегодня все, можете быть свободны. Греков, задержись, — распорядился начальник.
— Предложения подготовил? — дождавшись, пока все выйдут из кабинета, спросил Виктор Петрович. — Давай посмотрю… Об этом художнике никто ничего?.. — поинтересовался он, просматривая поданные Грековым бумаги.
— Нет. Черников предупрежден.
— Хорошо. Сейчас поедем.
Через полчаса они входили в большой кабинет дома на Лубянской площади. Навстречу им из-за стола поднялся среднего роста человек в пенсне, с густой шапкой сильно поседевших волос.
— Здравствуйте, Айвор Янович! — пожал протянутую руку начальник МУРа.
— Здравствуйте, здравствуйте, Виктор Петрович, — улыбнулся чекист. — А это и есть ваш Греков? — он подал Федору сухую крепкую ладонь, другой рукой обнял за плечо, поворачивая ближе к свету. — Вот вы какой… Интересно знать о ваших впечатлениях после посещения Америки, — неожиданно обратился он к Грекову на английском, немного гнусавя, как истый житель Миссисипи.
— При случае могу поделиться… — улыбнулся Федор.
— О! Да вы говорите так, словно родились в Новой Англии, — дружески похлопал его по плечу Айвор Янович. — Наверное, заберем мы его у вас, Виктор Петрович. Тем более что раньше он в ЧК работал.
— Жалко будет отдавать.
— Понимаю, понимаю… Но об этом потом. Подготовили ваши предложения? Очень хорошо. Давайте ознакомимся, быстренько обсудим, а то… — он бросил быстрый взгляд на циферблат настенных часов, — через двадцать три минуты нас ждет Феликс Эдмундович…
* * *
Поздно вечером в дверь квартиры Диомида Калистру позвонили. Старый звонок, провернувшись, хрипловато тренькнул и замолк. Потом раздался условный стук.
Художник, придерживая рукой распахивающиеся полы домашнего халата, побежал открывать.
На плохо освещенной лестничной площадке стояли трое мужчин. Узнав среди них Черникова, Диомид гостеприимно распахнул дверь.
— Прошу.
— Где мы могли бы спокойно поговорить? — поздоровавшись, спросил, снимая шляпу, среднего роста мужчина в пенсне. Поправил рукой рассыпавшуюся густую шевелюру, блестевшую сединой.
— Не волнуйся, Диомид, — поспешил успокоить художника Черников. — Это мои друзья, я говорил тебе, что посоветуюсь, помнишь? Вот мой старый армейский товарищ, Федор, — он показал на худощавого человека в сером костюме-тройке, — а это…
— Меня зовут Айвор Янович, — мягко улыбнулся мужчина в пенсне. — Разговор у нас будет, видимо, долгий, не хочется беспокоить вашу супругу.
— Что ж… Пожалуйста… У меня тут одна комната отведена под мастерскую, а в другой мы живем. Пойдемте, поговорим в мастерской, — предложил немного смущенный неожиданным визитом Калистру.
— Пойдемте… — и мужчина в пенсне дружески взял художника под руку.
* * *
Лязгнул замок, дверь камеры открылась. Антоний, прищурясь, поглядел на вошедших — сосредоточенно-хмурые какие-то, случилось у них чего?
