Ну-ка… Что ж, интимно и вполне естественно. Микрофончик не больше полугорошины, а «ежики» – маяки, боюсь, и сам не сумею разыскать без помощи пеленгатора.
– Внимание, я «седьмой». Доложите готовность по варианту «Коллапс».
– Я «первый»: готовность.
– Я «второй»: готовность.
– Я «третий»: готовность.
– Группа наружного наблюдения?
– Готовность.
– Для всех – особый режим.
– Есть!
– Сразу после проведения варианта – исчезнуть. Работает только группа наблюдения.
– Есть! Связь?
– Полное молчание. Только слушать.
– Есть.
– Группа реагирования…
– Особый режим.
– Есть.
– Время начала варианта «Коллапс» – через десять минут. Ровно. Время пошло.
– Есть.
Качу на зверь-машине по Приморскому бульвару. В тот самый кабачок с азартными играми, где^встретил позавчера прекрасную незнакомку. Вишневая «вольво», манеры… Если ее там и не знали раньше, в чем сомневаюсь, то не заметить не могли. Завсегдатаи – лохи, а обслуга – народец умный и приметливый.
Пусть поделятся соображениями.
Уж и не знаю, чем смогу поощрить их словоохотливость, но других путей к сердцу красавицы, а значит, и к тем, кто затеял все это в Приморске, у меня нет.
Понадеемся на удачу.
Кабачок расположен на холме, чуть в стороне от города, над морем. Дорога поднимается, и внизу слева, желтея золотом песка, усыпанного загорелыми телами, простирается пляж.
… Золото… Эльдорадо…
Знойное марево над асфальтовой дорожкой становится будто частью сна, измученный полуденным жаром воздух устремляется в далекую голубую прохладу неба…
Вдруг он сгущается, давит барабанные перепонки так, что ломит затылок, ухает тяжелым вздохом и заполняется упругим грохотом взрыва.
На скорости разворачиваю мотоцикл волчком, смотрю вниз. Одна из машин спецназа на пляже горит, маленькие фигурки в пятнистой униформе поводят автоматами по ближним к ним поросшим мелким кустарником холмам. Слышен дробный отрывистый «клекот».
И тут второй «уазик» словно приподнимается на месте и разваливается на части вырвавшимся из нутра пламенем! Взрыв! – Фигурки падают на песок, катаются, сбивая пламя с одежды. Снова слышен «клекот», уже дробнее и суше. Фигурки, дергаясь, застывают на песке.
На пляже – паника. Люди мечутся в разные стороны, я вижу, как некоторые падают, скошенные огнем невидимого пулемета.
Невидимого – снизу. Минут пять назад я проехал фургончик; шофер его мирно копался в моторе…
Мотоцикл летит вниз по шоссе. Ствол «лжеузи» на руле. Вот сейчас, за этим поворотом…
Мотор фургончика работает. У задней дверцы стоит парень. В руке – точно такая же «машинка», как у меня. Нажимаю спуск. Очередь прошивает и парня, и фургон, и кабину водителя. Заваливаю мотоцикл, и меня протаскивает еще метров пятнадцать по горячему асфальту. Водитель боком вываливается из кабины. Он ранен. Здоровой рукой сжимает пистолет-автомат. Пули проносятся сантиметров на двадцать выше, чем нужно. Я об этом не жалею. Жара, марево, боль от ранения…
Но сейчас парень сосредоточится, и тогда… «Урал» с полным бензобаком – слабое прикрытие. То, что в него еще не попали и он не рванул, – просто удача! Но никакая удача не длится дольше трех-пяти секунд при таких раскладах.
Водитель понял свою ошибку, чуть-чуть привстал… Три пули из нагана его успокоили. Навсегда.
Откатываюсь к краю дороги. Вовремя. Едва заметной тропинкой, что змеится к пляжу, поднимается человек. С пулеметом Калашникова. Долго он не думает: длинной очередью поливает дорогу, мотоцикл, за которым осталась кожанка, – вполне можно принять за притаившегося мотоциклиста.
Я плавно спускаю курок. С поправкой на марево. Пуля попадает в голову.
Снова ухает воздух, я вжимаюсь в землю. Жаль мотоцикл.
Теперь нужно сматываться как можно быстрее. Доказать спецназовцам, что я не с этими, вряд ли успею.
А живым мне остаться теперь просто необходимо. И даже не потому, что очень хочется… Просто как иначе я смогу купить Сереге новый мотоцикл?
Перебегаю дорогу и мчусь через лесополосу к автостоянке и мотелю «дальнобойшиков». Уверен, там меня ждет машина. Хотя ее водитель об этом пока и не подозревает.
За рулем новенького «КРАЗа» чувствую себя уверенно. Машина производит впечатление. Для завершенности художественного образа не хватает чего-нибудь мощного из вооружения. Например, пулемета. Типа немецкого «МГ». Да и «Дегтярев», ненавязчиво выглядывающий из оконца кабины, смотрелся бы достаточно уважаемо.
Водителей я не застал. Отдыхают. Мешать им я не решился; ну а всякие мелкие шоферские примочки, принятые у «дальнобойщиков», дабы кто-то не укатил на их колесах, известны хулиганствующей молодежи Москвы со школы.
Мотель рядом с кольцевой, по ней я и нарезаю с табельной скоростью.
Все-таки очень обидно быть кретином. Тем более, говорят, это пожизненно.
Ведь интеллектуал Бест сразу вышел на проблему:
«Спецназ появился в городе до убийства Ральфа. Кто-то готовил операцию, кто-то, обладающий большой властью».
Нам бы тогда обкашлять этот вопрос, вдумчиво и заинтересованно, тем более и закуска хорошая имелась… Может, и была бы польза… А помешало… Ну да.
Дедок-одуванчик ампулку ненароком разломил…
Ненароком?..
Э-эх, была же здоровая мысль: настучать всем троим по затылкам стеклотарой!
Тем, кто в отключке, – и не больно, и не обидно. Зато бодрствующей персоне было бы очень чувствительно. А там, глядишь, и разговорились бы… Так нет: гуманизм победил!
Ладно, чего теперь…
Одно ясно: городок я недооценил. Вернее, его потенциальные возможности. А кто-то оценил правильно.
После убийства спецназовцев и бойни на пляже служивые с чистой совестью поставят все здешние преступно-теневые синдикаты и прочую шпану раком и истребят как класс. Любой, кто не то что «шпалер» надумает вынуть, но даже пасть откроет быстрее, чем требуется, схлопочет пулю. Гарантировать, что он ее минует, даже если будет молчать, как рыба об лед, не смогу не только я, но и министр самых внутренних дел!
Городок останется безгрешным и девственным, как проститутка после цепочной штопки. Услуга недешевая, да результат стоит того: бери, пользуйся, владей.
Приморск – это не только лотки, кабаки, казино, торговцы, проститутки, челноки… Через Приморск можно вывозить и ввозить: девок, наркотики, нефть, цветные металлы, танки, боеголовки, черта лысого!
Это не какое-то там «окно в Европу»! Это дорога шоссейная, да еще с таможенником, замершим в позе грума:
