Банковский служащий, которого мы попросили прокомментировать эту цифру, так сказать, частным образом, констатировал, что, по его мнению, СУММА ЗАНИЖЕНА ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ В ЧЕТЫРЕ РАЗА…"
"Цюрихские ювелиры очень любят русских. Они покупают много, дорого и всегда расплачиваются наличными.
Часы? О да, знаменитые швейцарские часы тоже. Особенно марки «Ролекс».
Глава 15
"Мы привыкли ко всему. К тому, что отключают воду. К тому, что среди зимы отказывает отопление. К тому, что подъезды наших домов стали напоминать мусорные свалки. Мы привыкли во всем и всегда зависеть от коммунальных властей, спорить с которыми — себе дороже…
Полагаю, несчастный случай, произошедший вчера в доме номер двадцать по улице Яблочкова, заставит и жильцов, и коммунальные службы пересмотреть многое: первых — условия своего существования, потому что жизнью это назвать нельзя, вторых — отношение к своим обязанностям.
Несчастный случай… Лифт рухнул с шестнадцатиэтажной высоты в шахту. В нем находился человек. Сорокадвухлетний инженер Викентий Рудольфович Точисский.
Разбился насмерть. И то, что причиной трагедии стала многомесячная, а может быть, и многолетняя неисправность в системе лифтоподьемника, то, что жертвой катастрофы стал не миллионер, не рэкетир и не банкир (к подобным случаям, как ни странно, все мы как-то привыкли, притерпелись…), а самый обычный, как любили выражаться в недавние времена, простой гражданин, — все это не может не заставить наконец понять: жизнь любого человека зависит от каждого из нас, от добросовестного исполнения каждым своих прямых обязанностей! И какая теперь разница…"
Крепыш откинулся в кресле за длинным офисным столом, опустил газету. Взял телефонную трубку.
— Марик? Зайди ко мне.
Светловолосый, гладко зализанный и модный, появился в дверях, словно шагнул прямо со страницы иностранного журнала светской хроники, поздоровался учтивым кивком.
— Читал?
— Да.
— Что скажешь?
— Профессионально.
— Не то слово. Красиво. — При слове «красиво» крепыш скривился, словно раскусил что-то нестерпимо кислое…
— Катилина приступил к работе?
— Как видишь…
— А что за дурак статью писал?
— Дура…
— Тоже работа…
— Да нет. Какая-то журналистка, видно, живет рядом, просто выпендрилась.
Перепало ей тиснуть сотню строк вместо обычных пяти-семи… — Крепыш привычным движснием открыл стенной шкаф, плеснул в широкий стакан, выпил залпом, двумя глотками. — Тебе плеснуть, Марик?
— Да лучше не стоит…
— Стоит. Помянем заблудшую душу — Викентия… Ему поди несладко теперь… В преисподней-то… Задницей на горячей сковородке… — Крепыш налил себе еще, снова быстро выпил. Налил стакан, теперь уже полный, протянул блондину.
— Пей!
— Борис, работы сегодня…
— Пей, говорю!
Марик взял стакан, поднес к губам и выпил мелкими короткими глотками. До дна. Неспешно выбрал сигарету из пачки, прикурил.
— Пьешь прямо как девица обиженная. Бесприданница…
Блондин внимательно, но неназойливо глянул на Бориса. Видно, тот выпил уже порядочно… Даже слишком.
— Что косишь? — Крепыш перехватил взгляд. — Не каждый день хороним… э-э-э… товарищей по борьбе… — Он хихикнул.
— Зачем вызывал?
— Присядь. — Борис тоже закурил, пыхнул, окутавшись облаком дыма. Теперь уже стало заметно — он не просто пьян. Он пьян в стельку и на ногах держится просто чудом. — Зачем?.. Вызывал?.. Тебе обязательно зачем, да? А просто посидеть с другом или с этим… э-э-э… товарищем по борьбе… тебе невмоготу.
Так?
— Ну тогда — налей еще, — хмыкнул Марик. Крепыш передал ему бутылку.
— Хелп еселф… Как любила выражаться Линда. Покойная… Ты был когда-нибудь с Линдой?
— Что?..
— Ты Линду трахал?
— Н-нет.
— Напрасно. Стоящая была бабенка. Помянем. — Крепыш приглашающе поднял стакан. Выпили — Борис все, что было налито, Марик — едва пригубил.
Лицо блондина спокойно и бесстрастно.
— Что, думаешь, сдал Боря, сломался? — Крепыш, сидевший какое-то время неподвижно, уставившись в ведомую ему точку на поверхности стола, теперь поднял голову и смотрел Марику прямо в глаза. Взгляд мутный, лицо мятое…
— Ничего я не думаю.
— Врешь! Думаешь. Мы все думаем… Викентий тоже думал, да недодумал, видать, чего-то… И не коси ты глазом, мой кабинет чистый… Чистый, понял?!
Блондин пожал плечами.
— Ты давно меня знаешь? — не унимался крепыш.
— Давно.
— И Вика мы с тобой знали давно… А Вика больше нет. Помянем. — Наливает себе коньяка. — Тебе плеснуть?
— У меня есть.
— Ну, как знаешь.
Впервые в лице Марика появилась тень брезгливости, — он видит запрокинутую жилистую шею крепыша и дергающийся кадык. Когда Борис опускает стакан на поверхность стола, блондин снова выглядит невозмутимым. Он цедит напиток медленно, сквозь зубы.
— А знаешь, почему я уверен?
— В чем?
— В том, что здесь «чисто»?
— Ты — босс, тебе — виднее…
— Вот именно. Бережешься? Вот и я берегусь. А потому кабинет свой проверяю каждый раз, когда вхожу в него. Даже если выходил на три минуты. Даже пописать, если не в свой сортир… А это, — крепыш кивнул на аппаратуру на столе — телефоны, селектор, факс, компьютер, — не работает. Полностью вырублено электропитание, кроме компьютера — да и у того автономное… Понял? Никто, никто не контролирует и не может контролировать мои разговоры.
— Кроме тебя самого. Крепыш улыбается хитро.
— Вот именно, кроме меня самого. А у тебя котелок варит.
— А то бы держал ты меня столько лет, жди…
— Ладно, Марик. Поговорить нужно. Если ты мне, а я тебе доверять не будем, то кому тогда вообще можно. Я прав?
— Я прав?!
— Прав… — отвечает блондин с едва заметной улыбкой, похожей на гримаску опытного сердцееда.
— Хорошо! — Крепыш рубит воздух рукой. — Ценю. Проверяй.
Блондин не двигается с места.
— Проверяй!
Марик встает, выходит, появляется минут через пять с небольшим чемоданчиком. Открывая, извлекает аппаратуру, тщательно обследует кабинет, примыкающие к нему комнату отдыха, душ, туалет. Работает спокойно и неторопливо, ничего не забывая и не упуская. Каждый дециметр стенных панелей, каждый сантиметр ковра… Все это занимает минут двадцать.
