Промышленники получили возможность влиять на непосредственные решения, впервые с девяносто первого года; государственники же вернули себе лишь малую толику, крупицу былой власти; вся борьба еще впереди, и проходить она будет как при ожесточенном сопротивлении мировых финансовых организаций, у которых пытаются выдернуть из-под клюва лакомую кормушку, так и при нагнетании всеми средствами массовой информации чувства неуверенности и безнадеги, чтобы провести на высшие посты людей, способных держать в узде население и способствовать дальнейшему превращению России из страны в территорию. Вся борьба еще впереди, и кто сумеет одержать победу – Бог знает. Напряжение этой борьбы обусловлено тем, что итогом ее станет либо существование России, либо – прекращение ее тысячелетней истории. Третьего не дано.
Глава 51
Выпавший снег укрыл иззябшую, охлябшую землю ровным белым покрывалом. Упал мороз. И деревенька сразу стала уютной, как на рождественской открытке: избы, под толстыми шапками снега, с тоненькими дымками над крышами, замерли в звенящей тишине; изморозь укутала ветви деревьев блестящим серпантином, и они, казалось, вызванивают в неверных лучах низкого солнца, в прозрачном и чистом, как ключевая вода, воздухе едва слышимую мелодию, полную нежности и света.
Я выскочил на улицу, умылся и растерся снегом, наскоро похлебал горячую кашу с куском свежевыпеченного хлеба, накинул камуфлированный бушлат – все работники Трофимовны щеголяли в них, выменянных на продовольствие у какого-то начхоза ближней воинской части: и модно, и не задувает. Да и время сейчас такое, камуфляжное: любой стремится замаскироваться под крутого дробоскула, хотя бы для самоутверждения. Мода диктуется, как во времена средневековья, суровой военной необходимостью: западные рыцари щеголяли волосами до плеч, которые удобно убирались под массивный ведрообразный шлем; наши – стриглись скобочкой, под круглый шлем с шишаком. А уж в живых оставался тот, кому больше везло при прочих равных. Такие дела.
Я запрыгнул в крытый кузов шестьдесят шестого «газона», развозящего по работам. Машина затряслась на замерзших колдобинах, я посмаливал «примку» и видел себя порой словно со стороны: теперешняя моя жизнь казалась мне не менее призрачной, чем та, что я вел совсем недавно.
До обеда, бодро распевая арию Аиды из оперы Верди, я шпателем счищал побелку со стен крохотной церквушки, построенной в начале прошлого века. Церковь собралась отремонтировать на общественные деньги сама Трофимовна, а на пересуды злопыхателей, что-де деньги есть на что тратить, отвечала неизменно: «Не к рублю достаток спешит, а к Богу».
Работа спорилась, а я – думал. Благо было о чем. И мысли мои, к сожалению, были далеки от благо-чинных.
За истекшие месяцы к разгадке убийства Димы Круза я не приблизился ни на шаг. И если раньше катящиеся, как крупные бульники с горы, события не давали мне времени подумать и осмотреться, то теперь – просто не было пищи для размышлений. С регулярностью часового маятника я захаживал в промерзшую деревенскую библиотеку, а вернее, избу-читальню, и просматривал тщательно все поступающие газеты: Марья Трофимовна, видимо боясь проглядеть во вверенных ей поместьях Ломоносова, выписывала центральные газеты за счет правления и обязала библиотекарш, кроме отопления раз в неделю помещений, еще и подшивать прессу и содержать в порядке красные уголки.
Что на Москве? Воруют. Ну а помимо этого… Дедушка-гарант, как у него принято, под капельницей работает с документами, сраженный очередной простудой. Близкая к кремлевскому семейству молодежь спешно сколачивает блочок, «тяжеловесы» – выжидают, вольный стрелок-предприниматель Абрамыч мотается по ве-сям СНГ в неприметной должности исполнительного секретаря… Хе-хе, когда-то и должность секретаря генерального была мельче мелкого, но Иосиф свет Виссарионович наглядно доказал, что не место красит человека, а человек – место, так что пришлось даже название должности выписывать полстолетия с заглавной буквы! Что еще? Премьер-канцлер, невзирая на недовольство «доброжелателей» из МВФ и комментарии ехидного ТВ, реализует давно продуманную и четкую программу.
Ну и – постреливают, конечно, не без этого. И предпринимателей, и политиков, и Бог весть кого еще. Как выражался ведущий популярной передачки про умных и разных: «Вот такая идет игра!» Я же не узнаю, поче-му убили Диму, пока не сумею понять, что и зачем ему нужно было в Покровске. Зачем ему был нужен я. И вообще, что есть там ценного или даже сверхценного, ежели грохнули не только вице-президента не самого последнего банка, но провели красивую комбинацию по моей нейтрализации: с той убитой девчонкой в моей квартире. Проще всего, конечно, спросить у губернатора: дескать, дорогой товарищ, из-за чего весь сыр-бор с поножовщиной разгорелся, а? Какие люди и чем интересовались на вверенной вам территории?
Даже если бы я смог добиться аудиенции у высокого всегубернски избранного, представляю, что бы он ответил. Правда, я бы туда не пошел, но все равно: к чему мне лишние хлопоты? Особенно если они пустые?
А потому оставалось надеяться на «четвертую власть» и прочие «брехунки», типа телеящика или радиоточки. Расчет мой был примитивен, но точен: если в Покровске действительно есть нечто оч-ч-чень ценное, стоящее громадных денег, это «нечто», во-первых, нельзя сбыть ни в пункте приема цветного лома, ни на «толчке», а во-вторых, у нас на покупку чего-либо очень ценного за смешные российские рубли всегда есть, как минимум, два претендента. И «джентльменские соглашения» между ними неуместны. Вряд ли китов расейского бизнеса остановит отсутствие трупа такой персоны, как я: бизнес не терпит отлагательств; а это значит, что процесс идет, еще как идет! И как только одна из сторон выйдет на сделку реально, а то и проведет ее, другая, проигравшая, не удержится от соблазна хотя бы тяпнуть более удачливого конкурента за пятку газетной статейкой или разоблачительным опусом в оплаченной телепередачке. Вот тогда мне и предстоит сдвинуться с места, и ни днем раньше.
Нет, возможно, над предметом купли-продажи и витает завеса совершенной секретности, но на это есть даже готовая газетка под одноименным названием, которая и сливает хорошие, профессионально приготовленные какашки на головы заворовавшихся правительственных функционеров. А дальше уже дело техники: генпрокуратура заведет ли дельце, ФСБ ли кинется отстаивать национальные интересы согласно вновь открывшимся обстоятельствам или сам Дедушка разразится указом… Или, напротив, останется безмолвен и безучастен, аки сфинкс в пустыне. Как говорят американцы, «it depends». Зависит от обстоятельств. Ну а мне остается ждать. Читайте прессу, господа. Ищите, и обрящете!
Собственно, и Петровича я намедни выслушивал не из обыденного детского любопытства. То, что в каком-то из покровских «почтовых ящиков» припрятано до поры неучтенное ноу-хау, вполне может соответствовать действительности. Но оборонные ноу-хау игрушки специфические: это не готовая к употреблению крылатая ракета, зенитно-ракетный комплекс или даже яд-реная бомба, то есть не продукт, который можно употребить до указанной даты. Разработка, особенно ежели она еще не в «металле», нужна очень узкому кругу ограниченных лиц, причем в трех-четырех странах мира, включая Россию: только в них могут найтись материальные, интеллектуальные или иные ресурсы, чтобы довести подобную разработку до ума, превратить в работающий агрегат, который можно сбывать вольнолюбивым арабам, горячим африканским парням или перманентно голодным латиносам за хорошие денюжки. Таким товаром не заинтересуются ни оружейные спе-кулянты, ни богатые, но безграмотные террористы; круг поиска сужается. Так что, почитывая прессу, я иду верной дорогой.
